В течение пяти лет Освенцим вызывал ужас среди народов стран, оккупированных гитлеровцами во время Второй мировой войны. Поначалу он был известен как орудие террора и массового уничтожения поляков, но вскоре там уже оказывались представители разных национальностей. В этом лагере широко практиковались медицинские эксперименты и опыты, изучались действия разных препаратов, заражали малярией, гепатитом и другими опасными заболеваниями, проводили хирургические операции на здоровых людях и почти безостановочно дымили мощные крематории и огромные костры. Одна только цифра — около 70 % всех привезённых отправлялись в газовые камеры в течение первых же часов. И вот передо мной сидит человек, чудом выживший в этом аду. Я вижу, как нелегко ей говорить и иногда она останавливается, чтобы не заплакать…
— Вот ты спрашиваешь о семье, Катюша: я родилась 17 сентября 1932 года в Смоленской области в посёлке Блонная, моя мама была домохозяйкой, а папа работал лесничим, но, когда пришла война, он ушёл в партизанский отряд, а маму арестовали за связь с партизанами. Над ней издевались: допрашивали, пытали, избивали так, что она не могла двигаться. А в конце концов отправить маму, меня и братика в лагерь. Сначала — в распределительном лагере в Витебске, а затем всех погрузили в безоконный, душный, грязный вагон, в котором мы прибыли в Польшу, в Освенцим. Там окатили холодной водой, переодели и побрили наголо. А потом каждому на левое предплечье накололи номер, мой — 65818 — помню всю свою жизнь …Через месяц нас отобрали от мамы, и в тот день она сказала мне: «Не отдавай никому Витеньку, береги его»: я не выполнила её просьбу, через несколько дней эсэсовцы разлучили с братиком (плачет). В лагере меня забрали в какую-то лабораторию, как материал для органов. Со мной вытворяли такое, что в жизни никогда не снилось ни одному человеку. Я теряла память. Однажды проснулась и ощутила, что у меня на лице вроде лежит какая-то тряпка, а это были мои волосы. Помню только, что когда засыпала на голове был ёжик, а когда проснулась, волосы уже щекотали нос. Это я уже потом узнала —надо мной проводили какие-то опыты в Гигиеническом Институте СС при Освенциме. Проснулась, очнулась я именно там...
— Как Ваша судьба сложилась после Освенцима?
— В мае 1944 года немцы перебросили нас в детский лагерь в Польшу в город Константин. Было очень страшно, я понятия не имела, куда везут и зачем, но в лагере было лучше: там были советские военнопленные учителя, врачи, воспитатели, они стали нас выхаживать, одевали, кормили, даже оказывали врачебную помощь. Оказалось, немцы приняли решение обеспечить хорошие условия для тех, кто выжил после экспериментов в Освенциме. Я не знаю, зачем им было это нужно, какая цель была у эксперимента и как я выжила …тоже не знаю. — А потом?
— В январе 1945 года нас освободила Советская армия, и все отправились на поезде в Москву. Мы долго ехали и в пути разучивали гимн Советского Союза. По приезде в Москву, нас распределили по детским домам: мне достался детский дом в Новгороде, где я пошла в школу. Потом меня нашла и забрала моя тётя из Белоруссии и уже там я окончила школу, причём, не зная поначалу ни одного слова по-белорусски, к концу года написала диктант на четвёрку, и все у меня даже списывали (смеётся). Ну, что ещё? После школы поступила в медицинское училище города Полоцка и четыре года проработала медицинской сестрой в районной больнице посёлка Россоны. Там, кстати, я попросила хирурга убрать с моей руки лагерный номер. Вот посмотри (она закатывает рукав кофточки), теперь это просто шрам, но он всё равно не даёт мне покоя. Потому что шрам остался не только на руке… — А как же вы оказались в нашем замечательном городе?
— Ой, это замечательная история: как-то раз к нам в Россоны приехали три замечательных молодых человека, среди которых был мой будущий муж. Тогда светом районного центра были педагоги и медики, поэтому мимо меня просто невозможно было пройти мимо (смеётся)…и вот, через год я вышла замуж за одного из этих молодых людей, в 1955 году переехала в Ленинград и устроилась медицинской сестрой в больницу Эрисмана при Первом Ленинградском Медицинском институте (сейчас — СПбГМУ имени Павлова). — Надолго?
До июля 2012 года… — Это сколько же?...61 год Вы проработали на одном месте медицинской сестрой? С ума можно сойти! А как же карьера, Ольга Тимофеевна? Не хотелось стать врачом? Или попробовать себя в чём-то ещё?
— О чём ты, какой там врач (смеётся). Мы ведь жили достаточно бедно, и не было возможности доучиваться до врача – это сейчас все в вуз да вуз: а мое положение заставляло меня работать, иного выхода просто не было. К тому же, я окончила всего лишь шесть классов и не осилила бы высшее учебное заведение. Понимаешь, у моего поколения была совсем другая жизнь, трудная жизнь. — И чем же отличается по-вашему молодежь нынешняя от молодежи Вашего времени?
— Знаешь, наверное, есть какой-то порог лишений, невзгод за которым человек меняется. Если честно — я даже смеяться искренне не умею, вот так, чтобы по-настоящему от души, до слёз у меня не получается. А сейчас совершенно другие времена и условия: наша молодёжь не голодает, одевается модно, всякие айфоны, дискотеки, все поступают в вузы, ездят по странам. Нет, это не плохо, а наоборот — это замечательно. Многие говорят: «Вот, нынешняя молодёжь…», и дальше от бабушек и дедушек можно услышать нелицеприятные эпитеты. Но я не согласна с ними. Другое дело — вы совсем другие и это нормально. Жизнь идёт вперед и люди меняются. И если вы хотите, чтобы страна процветала — любите и уважайте молодое поколение. Другое дело что эти знания, кругозор, который его отличают были не только «по горизонтали», но и «по вертикали», во времени. Чтобы они помнили о прошлом страны, своих дедушках и бабушках. — Скажите, а Вы следите за событиями сегодня? Как, например, относитесь к ситуации на Украине?
Мне очень тревожно и переживаю за наших соседей. Хочется, чтобы там всё стало хорошо, чтобы Украина встала на путь к высокому уровню жизни и чтобы была наконец свободной. Я искренне надеюсь, что так будет… Хотя, возможно, не сразу… — Скажите, сейчас везде очень много говорят о патриотизме. А Вы считаете себя патриотом?
Что значит патриот? Если честно, я очень сумбурно представляю себе значение этого слова. Я могу лишь предполагать, что патриотом себя вправе может называть человек, который внес нечто значительное, важное, полезное в судьбу своей Родины. Ну а я, мне кажется, обычный человек без всяких заслуг (улыбается). Конечно, я очень люблю Россию и желаю своей стране светлого будущего. Но о патриотизме, действительно, столько разговоров. А когда много говорят и мало думают… Это всегда настораживает. — У вас есть какой-то девиз, которому вы следовали и следуете?
— Девиз? Не знаю. Вот в молодости я очень любила путешествовать. Помню, мы с мужем купили новую машину и он сказал: «По сравнению с нашим Запорожцем, Жигули как самолёт». Самолёта не было, но «летать» мы начали — отправились в путешествие по Золотому Кольцу, ездили на Украину, побывали в Пушкинских Горах и во многих других интересных местах. И за всеми этими «полётами» были, остались в памяти не столько достопримечательности, сколько встречи, люди, страна. Так что мой девиз был: «Не сидеть дома, путешествовать, узнавать!». — Ольга Тимофеевна, что бы Вы пожелали нашим читателям на прощание? Нашему изданию, кстати, в этом году 90 лет…
— Ой, старше меня! Ну что ж, во-первых, конечно же, получить хорошее образование. Во-вторых, устроиться на любимую, хорошую работу, в третьих, самое главное, не расставайтесь с книгой. Ни телевизор, ни интернет её не заменят, лишь книга направит вас в нужное русло. Читайте и она станет не просто путеводителем, а построит вашу жизнь дальше, откроет глаза пошире, подскажет цели, поможет лучше понять самих себя и всё то, что вокруг.
— Спасибо огромное, Ольга Тимофеевна! От всей души «Пять углов» желает Вам здоровья и долгих лет жизни! Я уверена, что об этой встрече я буду рассказывать и своим детям и внукам.
—Спасибо, что заглянула.
Когда мы прощались, Ольга Тимофеевна улыбнулась и помахала мне рукой. Той самой, на левом предплечье которой когда-то красовался номер 65818. Шрам остался как вестник из прошлого, вполне возможно — как предупреждение…
— Вот ты спрашиваешь о семье, Катюша: я родилась 17 сентября 1932 года в Смоленской области в посёлке Блонная, моя мама была домохозяйкой, а папа работал лесничим, но, когда пришла война, он ушёл в партизанский отряд, а маму арестовали за связь с партизанами. Над ней издевались: допрашивали, пытали, избивали так, что она не могла двигаться. А в конце концов отправить маму, меня и братика в лагерь. Сначала — в распределительном лагере в Витебске, а затем всех погрузили в безоконный, душный, грязный вагон, в котором мы прибыли в Польшу, в Освенцим. Там окатили холодной водой, переодели и побрили наголо. А потом каждому на левое предплечье накололи номер, мой — 65818 — помню всю свою жизнь …Через месяц нас отобрали от мамы, и в тот день она сказала мне: «Не отдавай никому Витеньку, береги его»: я не выполнила её просьбу, через несколько дней эсэсовцы разлучили с братиком (плачет). В лагере меня забрали в какую-то лабораторию, как материал для органов. Со мной вытворяли такое, что в жизни никогда не снилось ни одному человеку. Я теряла память. Однажды проснулась и ощутила, что у меня на лице вроде лежит какая-то тряпка, а это были мои волосы. Помню только, что когда засыпала на голове был ёжик, а когда проснулась, волосы уже щекотали нос. Это я уже потом узнала —надо мной проводили какие-то опыты в Гигиеническом Институте СС при Освенциме. Проснулась, очнулась я именно там...
— Как Ваша судьба сложилась после Освенцима?
— В мае 1944 года немцы перебросили нас в детский лагерь в Польшу в город Константин. Было очень страшно, я понятия не имела, куда везут и зачем, но в лагере было лучше: там были советские военнопленные учителя, врачи, воспитатели, они стали нас выхаживать, одевали, кормили, даже оказывали врачебную помощь. Оказалось, немцы приняли решение обеспечить хорошие условия для тех, кто выжил после экспериментов в Освенциме. Я не знаю, зачем им было это нужно, какая цель была у эксперимента и как я выжила …тоже не знаю. — А потом?
— В январе 1945 года нас освободила Советская армия, и все отправились на поезде в Москву. Мы долго ехали и в пути разучивали гимн Советского Союза. По приезде в Москву, нас распределили по детским домам: мне достался детский дом в Новгороде, где я пошла в школу. Потом меня нашла и забрала моя тётя из Белоруссии и уже там я окончила школу, причём, не зная поначалу ни одного слова по-белорусски, к концу года написала диктант на четвёрку, и все у меня даже списывали (смеётся). Ну, что ещё? После школы поступила в медицинское училище города Полоцка и четыре года проработала медицинской сестрой в районной больнице посёлка Россоны. Там, кстати, я попросила хирурга убрать с моей руки лагерный номер. Вот посмотри (она закатывает рукав кофточки), теперь это просто шрам, но он всё равно не даёт мне покоя. Потому что шрам остался не только на руке… — А как же вы оказались в нашем замечательном городе?
— Ой, это замечательная история: как-то раз к нам в Россоны приехали три замечательных молодых человека, среди которых был мой будущий муж. Тогда светом районного центра были педагоги и медики, поэтому мимо меня просто невозможно было пройти мимо (смеётся)…и вот, через год я вышла замуж за одного из этих молодых людей, в 1955 году переехала в Ленинград и устроилась медицинской сестрой в больницу Эрисмана при Первом Ленинградском Медицинском институте (сейчас — СПбГМУ имени Павлова). — Надолго?
До июля 2012 года… — Это сколько же?...61 год Вы проработали на одном месте медицинской сестрой? С ума можно сойти! А как же карьера, Ольга Тимофеевна? Не хотелось стать врачом? Или попробовать себя в чём-то ещё?
— О чём ты, какой там врач (смеётся). Мы ведь жили достаточно бедно, и не было возможности доучиваться до врача – это сейчас все в вуз да вуз: а мое положение заставляло меня работать, иного выхода просто не было. К тому же, я окончила всего лишь шесть классов и не осилила бы высшее учебное заведение. Понимаешь, у моего поколения была совсем другая жизнь, трудная жизнь. — И чем же отличается по-вашему молодежь нынешняя от молодежи Вашего времени?
— Знаешь, наверное, есть какой-то порог лишений, невзгод за которым человек меняется. Если честно — я даже смеяться искренне не умею, вот так, чтобы по-настоящему от души, до слёз у меня не получается. А сейчас совершенно другие времена и условия: наша молодёжь не голодает, одевается модно, всякие айфоны, дискотеки, все поступают в вузы, ездят по странам. Нет, это не плохо, а наоборот — это замечательно. Многие говорят: «Вот, нынешняя молодёжь…», и дальше от бабушек и дедушек можно услышать нелицеприятные эпитеты. Но я не согласна с ними. Другое дело — вы совсем другие и это нормально. Жизнь идёт вперед и люди меняются. И если вы хотите, чтобы страна процветала — любите и уважайте молодое поколение. Другое дело что эти знания, кругозор, который его отличают были не только «по горизонтали», но и «по вертикали», во времени. Чтобы они помнили о прошлом страны, своих дедушках и бабушках. — Скажите, а Вы следите за событиями сегодня? Как, например, относитесь к ситуации на Украине?
Мне очень тревожно и переживаю за наших соседей. Хочется, чтобы там всё стало хорошо, чтобы Украина встала на путь к высокому уровню жизни и чтобы была наконец свободной. Я искренне надеюсь, что так будет… Хотя, возможно, не сразу… — Скажите, сейчас везде очень много говорят о патриотизме. А Вы считаете себя патриотом?
Что значит патриот? Если честно, я очень сумбурно представляю себе значение этого слова. Я могу лишь предполагать, что патриотом себя вправе может называть человек, который внес нечто значительное, важное, полезное в судьбу своей Родины. Ну а я, мне кажется, обычный человек без всяких заслуг (улыбается). Конечно, я очень люблю Россию и желаю своей стране светлого будущего. Но о патриотизме, действительно, столько разговоров. А когда много говорят и мало думают… Это всегда настораживает. — У вас есть какой-то девиз, которому вы следовали и следуете?
— Девиз? Не знаю. Вот в молодости я очень любила путешествовать. Помню, мы с мужем купили новую машину и он сказал: «По сравнению с нашим Запорожцем, Жигули как самолёт». Самолёта не было, но «летать» мы начали — отправились в путешествие по Золотому Кольцу, ездили на Украину, побывали в Пушкинских Горах и во многих других интересных местах. И за всеми этими «полётами» были, остались в памяти не столько достопримечательности, сколько встречи, люди, страна. Так что мой девиз был: «Не сидеть дома, путешествовать, узнавать!». — Ольга Тимофеевна, что бы Вы пожелали нашим читателям на прощание? Нашему изданию, кстати, в этом году 90 лет…
— Ой, старше меня! Ну что ж, во-первых, конечно же, получить хорошее образование. Во-вторых, устроиться на любимую, хорошую работу, в третьих, самое главное, не расставайтесь с книгой. Ни телевизор, ни интернет её не заменят, лишь книга направит вас в нужное русло. Читайте и она станет не просто путеводителем, а построит вашу жизнь дальше, откроет глаза пошире, подскажет цели, поможет лучше понять самих себя и всё то, что вокруг.
— Спасибо огромное, Ольга Тимофеевна! От всей души «Пять углов» желает Вам здоровья и долгих лет жизни! Я уверена, что об этой встрече я буду рассказывать и своим детям и внукам.
—Спасибо, что заглянула.
Когда мы прощались, Ольга Тимофеевна улыбнулась и помахала мне рукой. Той самой, на левом предплечье которой когда-то красовался номер 65818. Шрам остался как вестник из прошлого, вполне возможно — как предупреждение…
