Главная особенность приемной компании 2016 года – это отсутствие новостей, что, согласитесь, уже само по себе хорошая новость. Правила не меняются, число выпускников и бюджетных мест в вузах остается почти таким же. Но: число вузов сокращается, в крупнейших, особенно, столичных университетах конкуренция, а значит, и средний балл, растут. Наконец, все больше абитуриентов беспокоятся о дальнейшем трудоустройстве. Как оценить сложившуюся ситуацию? К чему же готовиться нынешним выпускникам?
— Владимир Николаевич, недавно на пресс-конференции вы всех успокоили – правила и требования приёмной кампании остаются теми же, что и в прошлом году. Но вот последние новости с информационных лент: у очередной порции вузов приостановлены аккредитации, в следующем году число бюджетных мест в на гуманитарные направления сократят на 30 процентов. Так что, похоже, нынешняя «стабильность» — затишье перед бурей?
— Владимир Николаевич, недавно на пресс-конференции вы всех успокоили – правила и требования приёмной кампании остаются теми же, что и в прошлом году. Но вот последние новости с информационных лент: у очередной порции вузов приостановлены аккредитации, в следующем году число бюджетных мест в на гуманитарные направления сократят на 30 процентов. Так что, похоже, нынешняя «стабильность» — затишье перед бурей?
— Ничего нового к сказанному добавить не могу – условия приема в этом году не меняются, и, в целом, ситуация почти такая же. Что же касается изменений, которые вы перечислили, то мы о них давно говорили, и они представляют собой конкретные шаги реформы, которая, действительно, последние три года идёт интенсивно. Давайте напомним, почему она понадобилась. Во всём СССР на 270 миллионов человек у нас было всего около 940 вузов, и тогда высшее образование считалось элитным, каждый дипломированный специалист ценился обществом. Но когда двери вузов открылись для всех желающих, и число высших учебных заведений за несколько лет только в России возросло вместе с филиалами до трех тысяч, высшее образование практически обесценилось. Социальный заказ общества остался прежним, советским. Родители хотели, чтобы их дети получали высшее профессиональное, но их базовые знания и мотивация были куда ниже, да и качество преподавания резко упало. Что же говорить тогда о качестве знаний? Его просто нереально было добиться, не повышая требования и к вузам и к абитуриентам. Отсюда и сокращения. Но дело не только в количестве дипломированных специалистов. Дело в самом подходе, отношении к высшему образованию. У нас в стране традиционно его ценность заключается в профессиональном мастерстве и дальнейшей карьере. Это правильно, но на определенном этапе своего развития общество начинает рассматривать его не только в профессиональном, но и в общечеловеческом, гуманитарном плане, как условие развития личности. Лет двадцать назад в Великобритании я спорил на эту тему со своим коллегой, ректором крупного английского вуза, рассказал о кэбмене, водителе такси, который меня подвозил. Зачем таксисту высшее образование? «Он себе едет и едет, с дипломом или без – какая разница?». И знаете, что ответил мне коллега? Он задал простой вопрос: «А что в этом плохого?» У нас такой атмосферы пока нет, считается, если ты проучился четыре-шесть лет, значит, с этой специальностью теперь должен идти всю жизнь.
— При этом 80% выпускников по-прежнему собираются идти на гуманитарные направления, потом не могут найти работу, и отсюда — серьёзная проблема невостребованности.
— Цифры не совсем корректны. Никто никогда и не говорил, что число поступающих на технические или инженерные направления должно дорасти до 80%. Задача ставится другая – довести процент до 42-43% к 2020 году, а сейчас технические направления выбирают около 34% выпускников. Часть ребят ориентируется ещё на естественно-научное или военное направления. Другое дело, что выпускников гуманитарных, социально-экономических и управленческих направлений сейчас у нас действительно переизбыток, и мы все это прекрасно видим, хотя бы по очереди на рынке труда.
— Кстати, о выборе и рынке труда. Несколько лет назад в Министерстве образования решили рассчитывать показатель работающих по специальности выпускников. По мнению Минобра, этот критерий позволит оценить эффективность университета, а заодно – поможет выпускнику выбрать вуз. Поможет?
— У нас эти цифры пока не являются объективным показателем: неясно даже, где их брать – у биржи труда один процент устроившихся, у Пенсионного фонда другой, у вузов, если спросить – третий, там почти всегда 90% по специальности работают! Наш университет, например, следит за своими выпускниками, опрашивает их — у нас цифра трудоустроившихся по специальности около 45%. Но с чем её сравнивать? Для примера — в США после окончания высшей школы по специальности работают, в лучшем случае, 35%, и никто не видит в этом ничего страшного.
— Выходит, трудоустройство – не совсем тот критерий, на который надо обращать внимание при выборе вуза? А как же тогда выбирать?
— Знаете, у нас есть такое понятие, как репутация вуза, и ни для кого не секрет, что работодатель в первую очередь смотрит не на специальность, а на вуз, который ты закончил. Важно учитывать и понимать уровень, на который он претендует. Ряд университетов настроен на конкурентоспособность на мировом рынке, другие хотят быть лидерами в отрасли по стране, третьи развивают малую Родину. Поэтому надо смотреть, кем собираешься быть ты сам, где себя видишь дальше. Ну и, безусловно, надо поговорить с молодыми выпускниками вуза, выяснить, всё ли у них в порядке, чему научились, как устроились. Сейчас абитуриенты стали прагматичнее, всё чаще задаются вопросом «А что дальше, после вуза, куда я пойду?» Последние опросы в России и мире показали общую тенденцию среди школьников. Те, что нацелены на профессию и точно знают, чего хотят – их треть, до 35%. Около 25% – тут будет непедагогическое слово – нацелены на тусовку, профессия их не сильно интересует.
— Но всё-таки, реально ли увеличить число «определившихся»? Что нужно делать?
— Надо искать свой интерес не в выпускном классе, а намного раньше, перепробовать множество кружков и секций, увлечений. Уже сейчас во всем мире есть множество новых технологий профориентации, и все они построены на игре, увлечении. Так у нас уже больше десяти лет работает Музей оптики – в первую очередь, завлечь наукой, показать что-то интересное, и затем дать попробовать заняться этим самому. Только в этом году его посетили около 30 тысяч школьников. В 2018 году в «Лахта-центре» откроется масштабный эдютэйнмент – «Мир науки». Образование через развлечение – это образец новой профориентации, когда у каждого есть возможность и поплясать, и дрон построить, перескакивать с одного на другое, пока не найдешь своё увлечение. Здесь мы не новаторы – в Европе, Америке, Китае созданы масштабные Центры науки и технологий, и где бегают все, от мала до велика. В России ситуация только начинает меняться. Что-то подобное было в СССР, я сам, когда в школе учился, уже не помню, сколько кружков перепробовал – и судомодельные, и радиотехнические, пока не нашёл своё, и всё это абсолютно спокойно, ничего не стоило. И у каждого должна быть такая возможность попробовать себя, чтобы понять главное: чего же ты хочешь.
