Сегодня о профессии нейрохирурга рассказывает Александр Ким – врач-нейрохирург, заведующий отделением нейрохирургии для детей ФГБУ «НМИЦ им. В. А. Алмазова».
Ещё со школьной скамьи я был
твёрдо убеждён, что стану врачом. Перед глазами был живой пример – мой отец,
тоже нейрохирург. Я часто бывал у него в больнице, видел, с чем связана эта
профессия.
В Хабаровске, моём родном городе, много вузов. Никогда не понимал, как можно поступать за компанию с друзьями или в ближайший к дому вуз. Это глупые какие-то причины. Я мединститут выбрал осознанно, причём поступил туда только со второго раза. Сначала был самоуверенным, думал, мне хватит школьных знаний, но жизнь показала, что я ошибался. Год ходил на подготовительные курсы и параллельно работал в больнице санитаром. И советую тем, кто хочет идти в медицину, сначала попробовать себя в роли простого санитара, медбрата, медсестры. Походить по больнице, посмотреть, что такое человеческое горе, боль, кровь… Это ведь специфика медицины.
Придется идти в ногу со временем
Студенты других факультетов называли нас, медиков, сумасшедшими: мы постоянно ходили с какими-то книжками, постоянно зубрили. Поэтому ты должен быть готов, если собираешься поступать в медицинский, много читать, много учить, много анализировать. Сейчас ещё необходим английский. Я в своё время плохо его учил, а в 35 всё равно пришлось штудировать. Окончил Дальневосточный государственный университет в Хабаровске – хороший институт. Если говорить про Петербург, то, насколько мне известно, есть пять вузов, где можно получить медицинское образование: мед Павлова, Педиатрическая академия, академия имени Мечникова, СПбГУ и Военно-медицинская академия. В этом году центр имени Алмазова, где я работаю, и несколько других научно-исследовательских центров в качестве эксперимента проводят первый набор студентов на специалитет. Это тоже шестилетнее высшее медицинское образование по специальности лечебное дело, но основной упор будет делаться на научно-исследовательскую работу. Всё будет проводиться на базе клиник, научных лабораторий – этого обычно не хватает на первых курсах меда. Студенты будут сразу знакомиться с работой обычного врача, с работой лаборатории, с экспериментальными, молекулярно-генетическими направлениями… Это эксперимент, конечно, но сейчас просто время требует, чтобы человек, имеющий медицинское образование, мог провести научно-исследовательский эксперимент, написать научную статью, в том числе на английском языке. Это попытка идти в ногу со временем. Как Алиса в Стране чудес говорила: если ты хочешь хотя бы оставаться на месте, надо бежать.
Спрос на нейрохирургов всегда есть, другое дело, что выпускники мединститутов, у которых такие здоровые нейрохирургические амбиции, хотят сразу оперировать. Поэтому спрос обычно большой в тех больницах, где нужно делать черновую работу, или в больницах на периферии. Туда врачи не хотят идти. Это неправильно. Не все понимают, что, прежде чем жизнь тебя допустит к операционному столу, к человеку – это же колоссальная ответственность! – ты должен пройти все этапы обучения, обязательно.
10 тысяч часов — работает
Существует правило десяти тысяч часов. Знаете, бывает, что люди вроде одновременно начали заниматься чем-то, а в итоге кто-то лучше, кто-то хуже, хотя возможности были равные. Учёные решили выяснить причину на примере какого-то известного музыкального оркестра. Оказалось, что те, кто достиг каких-то высот, трудились по 10-11 часов в день. Кто добился средних результатов – 7-8 часов. А те, кто 15 лет занимался скрипкой, а толку нет, – они 5-6 часов в день занимались. Получилось, что, действительно, к 20 годам профессионал отдаёт своему делу 10 тысяч часов. То же самое проверяли на программистах, спортсменах. То же и в нейрохирургии.У нас надо пройти сложный путь: шесть лет в мединституте, один год в интернатуре, это общая хирургия, потом два года в ординатуре – уже получается девять лет. Ещё по желанию кто-то идёт в аспирантуру – плюс три года. То есть только на учёбу уходит больше десяти лет. И работа в городской больнице, где-то на периферии, так же важна. Я просто прошёл через это, отработал в Хабаровске, а потом уже переехал в Питер. Надо побыть сначала на передовой, где круглосуточно дежуришь, где к тебе поступают тяжёлые пациенты, где по 2-3 операции за ночь делаешь. Во-первых, оттачивается твоё мастерство, во-вторых, ты, может быть, поймёшь к концу этого, что не туда пошёл, что не справляешься или тебе всё это не надо.
Врач, который выходит покурить — миф?
Больше всего нагрузка, конечно, психологическая. Я же детский нейрохирург, я оперирую детей. Представьте: мама привела ребёнка с болезнью, какое её психологическое состояние? Я должен объяснить маме, что за болезнь у ребёнка, что надо делать… Самое тяжёлое в нашей профессии – это говорить родителям, что их может ждать впереди. К сожалению, мы не в каждом случае способны помочь. Особенно если речь об онкологических заболеваниях, опухолях мозга – а это моя специализация. Там ты сталкиваешься с разными исходами, и говорить с родными пациента о них сложно. Я уже не говорю про фатальную ситуацию, когда ребёнок погибает… Это пик психологической нагрузки. Некоторые доктора уходят из профессии, спиваются даже – психологически не могут преодолеть. И ведь не мы виноваты… Вот, что самое тяжёлое. Не 15 часов операции отстоять, не по ночам зубрить. Хирургия – это и физическая нагрузка. Вот я 20 лет работаю – раза два помню, чтобы операция шла действительно больше десяти часов. А в среднем – от трёх до шести часов. Так что, конечно, доктор должен быть в хорошей физической форме. Следить за собой, за своим здоровьем именно для того, чтобы максимально полностью отдать себя работе. Доктор, который в перерыв выходит покурить, которому постоянно дарят алкоголь, – это миф. Современный доктор занимается спортом, знает английский язык, хорошо эрудирован, разбирается в искусстве… Это должен быть особенный человек, пример для других.
Лечить не болезнь, а человека
Когда доктор разбирается только в своей узкой области и ни в чём больше, он плох как специалист. Только образованному доктору удастся найти общий язык с любым пациентом. А люди приходят разные, одни и школу не окончили, другие – высокие интеллектуалы. Пациент, который пришёл за помощью, должен тебе довериться. Как у нас говорится, мы лечим не болезнь, мы лечим человека. Вот если ты лечишь только болезнь – ты не прав. Перед тобой – личность, и ты должен разобраться в этой личности, понять, что нужно конкретно этому человеку. У нас есть много таких медицинских крылатых фраз, «не навреди», например. Это основной принцип: надо уметь вовремя остановиться. Не должно быть в характере упёртости или гордости – я один всё знаю, я один всё сделаю. В хирургии, и уж тем более в нейрохирургии, это особенно опасно. Говорят же, «чем больше я знаю, тем больше я не знаю». Здесь так же. Казалось бы, один и тот же диагноз, одна и та же операция, но каждый раз сталкиваешься с какой-то особенностью. Два одинаковых человека не бывает – две одинаковых операции тоже не бывает. Медиком, особенно хирургом, невозможно быть наполовину. Не получается на работе включать кнопку «я – врач», а дома отключать. Ты ежедневно, ежесекундно думаешь о своей работе, и в любой момент тебе могут позвонить, вызвать на операцию.
Чтобы стать хорошим врачом, придётся жертвовать собой. Звучит пафосно и избито, но в хирургии это проявляется сильнее, чем в других профессиях. Потому что иногда даже про свою семью меньше думаешь, чем про работу.
Беседовала Маргарита Воротникова
---
Мы провели небольшое исследование. Спросили у врачей (коллег Александра Вонгиевича), какие вопросы должен задать себе старшеклассник, чтобы понять, готов ли он идти в медицину. В итоге получилось четыре тематические группы. Если вы сможете ответить на все вопросы «да», то поздравляем – профессия врача ждёт вас.
· Готов ли я учиться, когда другие отдыхают? Готов ли я всё ещё учиться, когда другие уже работают и зарабатывают? А потом работать и получать зарплату в размере стипендии?
· Готов ли я круглосуточно находиться в больнице, приезжать на операцию среди ночи? Готов ли я ставить работу выше личной жизни, семьи, отдыха?
· Готов ли я брать на себя ответственность за жизнь пациентов? Готов ли я признать свою ошибку, которая стала причиной осложнения болезни пациента или его смерти? Готов ли я к тому, что не всех можно вылечить?
· Готов ли я к тому, что когда-нибудь у меня в друзьях останутся только медики, потому что другие перестанут понимать мои шутки?
