Cодержание
К этому экзамену не готовы...
— Игорь Сергеевич, на обложку этого номера мы вынесли слова «Найти себя». Недавний массовый опрос показал: именно раскрытие своего потенциала старшеклассники (82 %) считают сегодня обязательным условием счастливой жизни. Но более половины признались: в этом будущем они боятся оказаться ненужными, невостребованными. Как вы считаете, их страхи оправданны? И чем они вызваны?
— Потому что многим приходится принимать решение, к которому они не готовы.
— Ну а как же профориентация, учителя, семьи?
— А что школа и семья? Обычный учитель, назовем ее условно Марией Ивановной, вряд ли сможет рассказать о мире современных профессий и тем более о тех, что появятся завтра. Она опытный предметник и замечательный человек, заботится о своих подопечных, но у нее полторы, а порой и две, ставки и тоже семья, а главное — как и многие ее коллеги, сама она эту тему «не проходила», знакома с ней разве что в самых общих чертах. А тут нужны специалисты, психологи, которых пока еще в большинстве наших школ воспринимают как экзотику. И точно так же обстоит дело и с родителями. Они переживают, устраивают в разные кружки и секции, нанимают репетиторов, но сами-то что могут посоветовать? Беда в том, что все это поколение опирается на опыт 80–90-х годов, который сегодня быстро обесценивается. Да, двадцать лет назад уже были мобильники, но с той поры появились не только новые технологии и профессии — изменились условия выбора, сама жизнь, приоритеты. Мы еще недавно, казалось, гордились, например, семейными традициями, династиями, преданностью какой-то одной профессии или заводу. А сегодня говорим о кадровой мобильности, непрерывном обучении, конкуренции за места и таланты. И в этой обстановке выбирать «как все», по традиции, и уж тем более за компанию практически означает отказ от успеха личного. Наши выпускники, действительно, мечтая о будущем в общих чертах, не вдаются в детали, потому что их не знают. Им еще предстоит определиться с собой, своими слабыми и сильными сторонами и ответить на вопрос «чего же ты хочешь?». У нас пока 90 % выпускников ничего не понимают ни про то, что у них внутри, ни про рынки труда, как недавно заявила замминистра просвещения. И ее мнение вполне объясняет вашу статистику. Да, выпускники прекрасно понимают, как важно найти себя, но большинство из них боятся принимать решения, они чувствуют — к этому экзамену не готовы…
Стресса стало меньше
— Игорь Сергеевич, в другом нашем опросе обнаружилась еще одна особенность: скорость перемен, о которой вы говорите, вдобавок увеличивает разрыв между поколениями, и потому около 40 % ребят в старшем школьном возрасте считают, что у них в семье нет нормального контакта со взрослыми. На вопрос «почему?» один из наших респондентов ответил: «А о чем с ними говорить?» Какие уж тут советы от старшего поколения!
— Вот видите...
— Да, но чем все-таки вызвана эта неготовность к «экзамену», к поискам себя? Помните — «Познай себя…»? Этот совет был выбит еще на фронтоне древнегреческого храма тысячи три лет назад. И с тех пор мы все воспринимаем его как своеобразную «формулу счастья». Сегодня она из совета мудрецов превращается прямо-таки в технологическое требование, жесткое испытание. Это прежде всего касается системы образования: все эти ЕГЭ, стрессы, а дальше — вступительные конкурсы. Неслучайно именно весной в подростковой среде резко увеличивается число психических расстройств и суицидов (по этому показателю, кстати, мы находимся в числе европейских лидеров). И виной тому не только сами экзамены, но и общая атмосфера, давление со всех сторон. Вопрос — мы не слишком большую цену платим за все эти поиски?
— Что касается стрессов, то нынешние выпускники им подвержены меньше, чем их предшественники. Сама система ЕГЭ устоялась, к ней адаптировались и школа, и дети, и, между прочим, у нее есть преимущества, которые мы больше ценим, — это прозрачность и справедливость. При этом, как следствие, уровень знаний повышается, а значит и конкурсы будут расти, идет естественный отбор. Что же касается поисков себя, то эта задача вовсе не обязательно связана с престижными вузами, и важна она не только в личном плане, но и для общего процветания. Неслучайно во всех развитых странах идет поиск талантов — вот откуда все эти международные чемпионаты, рейтинги, WorldSkills, «сириусы» и олимпиады школьников. Но сегодня речь идет уже не просто о поисках и выделении лучших, а о системе подготовки, технологиях «выращивания», создании благоприятной среды.
Так кому нужны таланты?
— В последние годы наши школьники, похоже, начали возвращаться на пьедесталы. Особенно по математике, физике, химии, программированию...
— Да, но речь не о медалях и отдельных достижениях. Именно по ним мы долгое время определяли свой уровень, а сейчас ясно — критерий поверхностный. Потому что, если сравнивать себя с другими странами по степени поддержки молодых дарований, картина совсем иная. Скажем, в последнем отчете такой авторитетной международной организации, как «Глобальный индекс конкурентоспособности талантов», Россия в 2012 году находилась на 18-м месте, в 2015 году — на 34-м, а в позапрошлом мы оказались на 56-м! А самое тревожное — эти индексы убедительно соотносятся с ВВП стран, с числом научных открытий, нобелевских лауреатов и так далее. Наше 56-е место — не из-за предвзятости экспертов или того, что у нас какой-то свой особенный путь. Этот результат обоснован тем, что мы плохо инвестируем в завтрашний день, мало помогаем талантам, тем, какие условия, законы, социальные лифты созданы для продвижения одаренных ребят и как эти ребята в дальнейшем будут востребованы. Можно, конечно, отчитываться медалями, но если мы говорим о человеческом капитале, действительно рассматриваем его как общенародное достояние, то и относиться к нему надо соответствующим образом.
— А по каким критериям этот индекс оценивается?
— Например, по количеству исследований и научных разработок, совершенных молодыми людьми. Или по ограничениям в трудовом законодательстве, мешающим их карьерному росту. Интересует, какое в стране положение с защитой авторских прав и вообще — права собственности. Речь именно об условиях роста, о корнях, а не только о плодах. Потому что можно выиграть какой-то конкурс, получить медаль и тебя даже покажут по телевизору, а потом оказаться невостребованным. Ну хотя бы потому, что вакантная должность перейдет к знакомому знакомого или на кадровое решение повлияют связи, телефонный звонок и так далее. И к чему тогда все эти конкурсы, награды — для телешоу? Вот, скажем, на юбилейном 25-м WorldSkills в Казани абсолютной чемпионкой стала девушка из Ярославля. И у меня конкретный вопрос: эта победа дает ей преимущества в карьерном росте? Может ли она, к примеру, из Ярославля переехать на работу в Петербург, перейти в какой-то известный исследовательский центр, университет? Оказывается — нет, не может! У нее нет прописки, а без прописки не разрешает трудовое законодательство! И почти такая же картина у нас и с защитой авторских прав, и с вознаграждением, и с карьерным ростом… Обнадеживает то, что мы, наконец, поняли — если мы хотим занять достойное место, надо и к чужому опыту присматриваться, и ошибки признавать. Тогда появятся и конкретные цели, и соответствующие планы. Во всяком случае, в программе развития нашего образования до 2025 года эти планы уже сформулированы, требования заложены...
— И все же вернемся к выпускникам, к прозе жизни и конкретным поискам. Почему такая большая часть из них, помечтав о саморазвитии, в конце концов в последний момент идет туда, где проходит на бюджет? А спустя несколько лет признается — ошиблись. Что делать?
— Это связано еще и с активностью, с установками. Я тут приведу другие исследования, в том числе моих коллег по институту с кафедры социально-педагогических измерений. Они, например, выяснили, что только 14–15 % наших выпускников готовы рисковать, испытывать дискомфорт ради трудной и далекой цели. А в Германии, Японии или США к этому готовы 80 % молодых людей. Какие тут еще нужны комментарии? Они на самом деле боятся перемен. Это только у Цоя в его хите мы хотим перемен, но на самом деле — нет, не хотим! И до сих пор живем по принципу «лишь бы не было войны», не было бы хуже. Что делать, научены уроками истории — революциями, войнами, репрессиями, а потом — лихими девяностыми… Эти уроки никто не заставлял учить, но они сами крепко засели в нашей памяти.
— Что бы вы тогда посоветовали ребятам?
— А вот то, с чего мы и начали — пусть сами себе зададут вопрос «чего же ты хочешь?». Пусть ищут, пробуют и не боятся ошибок. На самом деле мы все через это проходим.
