Комната со слабым освещением, в дальнем углу стол. По нему разбросаны учебники и сборники для подготовки к ЕГЭ по литературе. Девушка с несколько растерянным видом устало смотрит в телефон: «Добрый день, я представляю группу начинающих журналистов из проекта ЮФУ «Наследие». Мы снимаем ролик про самые интересные и креативные театры Ростова. Были бы очень рады взять короткое интервью у сотрудников вашего театра, снять фрагменты представлений (без спойлеров, конечно, а, наоборот, с интригой)». Сообщение прочитано и уже два дня висит без ответа.
Просидев так две минуты, девушка заходит в беседу под названием «Театралы». Пишет: «Театр «18+» и «Человек в кубе» не отвечают ни на сообщения, ни на звонки. Могу предложить лишь прийти к ним и попроситься в живую, но вряд ли пустят». Кто-то считает, что это слишком нагло для начинающего журналиста. Кто-то — робеет. Но самый большой страх для каждого — потратить время и ничего не добиться. Ведь нужно успеть ещё четыре сочинения по литературе написать. А хочется лечь спать раньше трёх часов ночи.
Этот рассказ — иллюстрация одной из проблем начинающих журналистов: непонимание со стороны специалистов. С одной стороны, это нормально, что профессиональные журналисты не воспринимают студентов и школьников всерьёз. С другой, юные корреспонденты нуждаются в получении опыта и составлении портфолио для успешного поступления в вуз. Но помимо психологических проблем, борьбы с застенчивостью и умственной нагрузки на плечи абитуриентов ложится еще и презрительное отношение со стороны главредов местных газет.
«Тебя не хотят брать писать даже за «спасибо» и нарушают авторские права, — говорит 17-летняя журналистка из Ярославля Вера Борисова. Этим летом я очень хотела попробовать себя в настоящей журналистике: сидеть в офисе, собирать повестку дня, помогать авторам. Я написала во все редакции своего города, прикрепила материалы и мотивационное письмо. Мне просто нужна была практика, об этом я говорила в письмах, на зарплату даже не претендовала.
Где-то мне тактично отказывали, где-то придумывали какие-то детские отговорки, а иногда обращались со мной совсем невежливо (например, говорили, что им «не нужны непонятные несовершеннолетние девушки»). Тебя могут взять на работу с опытом, но опыта нет, потому что не берут на работу. Многие мои сверстницы зарабатывают деньги на написании текстов, дизайне, но они это делают через знакомых.
Когда я была волонтером в государственном проекте, связанным с культурой родного города, я написала большие материалы. Организаторы даже не указали мое авторство. Я не стала скандалить, потому что, как я поняла, в редакции сидит три человека, и никого не волнуют проблемы какой-то школьницы. Публикации оттуда мне нужны были для портфолио, поэтому я сама указала авторство (в скриншоте) и попросила заверить, что они и сделали. Авторское право в принципе ужасно соблюдается в России и совершенно не санкционируется. Меня это жутко раздражает. Думаю, эту проблему нужно решать на законодательном уровне».
После двухдневной тишины в беседе «Театралы» возобновляется активность. Договорились с иммерсивным театром о съёмках. Спикеры оказались приятными и весёлыми людьми. В маленьком и мрачном, на первый взгляд, помещении царит творческая атмосфера. После интервью художественный руководитель театра рассказывает на камеру смешную историю про свою деятельность. Организатор иммерсивного шоу подхватывает, рассказывает о своих эмоциях в той ситуации. По окончании съёмок они просят молодых журналисток отправить им смонтированное видео. Корреспонденты уходят в предвкушении отличного видеоролика.
Через несколько дней девушка получает сообщение от художественного руководителя: «Ну как там с видео? Когда будет готово, отправляйте». Как только смонтировали, отправили ему. Получив одобрение, выложили Вконтакте.
Через две недели сообщение от организатора иммерсивного шоу:
— Добрый вечер! Видеоинтервью так и не дождалась от вас.
— Мы предположили, что, отправив вашему худруку, мы отправляем видео всей театральной команде. К тому же, именно он нам написал, ваше страничку я даже и не знала.
— Я думала, вы сначала пришлете для согласования. И мы договаривались, что вы отметите наш театр, когда выложите ролик.
—Для того, чтобы вас отметить, мы должны были знать адрес, который нужно было добавить в отметки.
— Для того, чтобы, как минимум, кинуть вам адрес, нужно было сообщить, что видео готово, согласовать его для публикации.
— Об этом мы уже говорили.
— Необходимо удалить небольшой фрагмент в конце, про собеседование.
Эта просьба звучала, как мелкая месть за то, что не отправили готовый ролик лично ей. Что-то наподобие: «Сразу мне не отправили, теперь помучайтесь». Журналистка больше не хотела что-то доказывать и выяснять отношения. Она понимала, что не обязана переделывать ролик под чужие прихоти, да и отредактировать запись в сообществе уже не получится. Она согласилась на просьбу организатора, но за ролик больше не садилась. И сообщений от сотрудников театра больше не получала. Только в душе остался неприятный осадок. Может быть, такое случается со многими.
Абитуриентка РАНХиГС Екатерина рассказала о трудностях юных журналистов, которые живут в маленьком городе или в деревне: «Здесь журналистика никому не нужна. Все настолько плохо, что в единственной газете обязанности главного редактора и единственного корреспондента выполняет бухгалтер, а оператором работает девушка, которая прошла курсы фотографов в интернете. Главным инфоповодом месяца становится окрашенная в новый цвет скамейка, почти всю газету наполняют новости близлежащих регионов.
Работать они берут всех, кто согласится, но туда никто практически не идет. Я со своими единомышленниками несколько раз пыталась выпускать молодежные газеты, но это никому не нужно. Наша деревня имеет право на нормальную журналистику, но только она здесь никому не нужна. Поэтому, я бы не взялась развивать эту профессию в таких городках и не приехала бы туда работать журналистом. Тут ничего уже не сделаешь. Деревня она и есть деревня. Сейчас, правда, все не так плохо, в связи с эпидемией коронавируса есть о чем писать. Но в другое время пишут о чем попало».
Опрашивая молодых журналистов, мы пришли к выводу, что часто их беспокоят психологические проблемы. 18-летний корреспондент Артём Малейко поделился чувствами, которые у него возникают на пути к профессиональной журналистике: «Часто чувствую какой-то отрыв от коллектива из-за своей социальной неуклюжести. Это съедающее изнутри чувство уверенности в том, что ты — единственный человек, который делает недостаточно, плохо старается и вообще не понимает, что происходит вокруг. Ощущение, что ты не замечаешь собственные шаги на пути к журналистике, теряешься при задании написать заметку (можешь написать вместо неё, например, огромную корреспонденцию, как это когда-то сделал я).
Это лишает уверенности в себе, своих действиях и словах. Тобой овладевает лишь желание всё перепроверять и корить себя за любую ошибку, что убивает энтузиазм и твёрдость в выборе «Я могу/хочу стать журналистом». Наверно, поэтому я и сосредоточился больше на вёрстке, а не на создании своих материалов, что вылилось в другую проблему. Теперь у меня недостаточно публикаций для поступления. Зато я понял, что вёрстка доставляет мне больше удовольствия, и упиваюсь ночными посиделками за чужими материалами до 3 или 4 часов ночи».
На пути к любой профессии возникают трудности. Журналистика — не исключение.
Разбиралась Анастасия Гороховик, Школа № 92, г. Ростов-на-Дону
