Cодержание

Кто из них прав, а кто преувеличивает? Действительно ли сериал повторил дебютный успех или оказался на одной строке с «Джокером», «Битлджусом», то есть провалившимися сиквелами 2024 года? Разбираемся, в чем режиссеру «Игры в кальмара» Хван Дон Хёку удалось переплюнуть своих коллег, а в чем критики оказались правы.
Звездный каст, новые архетипы и заезженные приемы
«Не оставляете выбора», — именно так выразился Хван Дон Хёк, рассказывая агентству Associated Press о планах снять продолжение сериала еще в 2021 году, когда первый сезон «Игры в кальмара» вышел на экраны онлайн-кинотеатров. Большой вызов режиссер бросил не только самому себе, но и отечественной индустрии в целом: дело в том, что корейские сериалы обычно не растягивают на сезоны. Конечно, было очевидно еще тогда, что «Игра в кальмара» в эти традиционные рамки не вписывается, и вряд ли проекту это когда-либо удастся — меньше чем за месяц после релиза сериал посмотрели 111 млн раз, его номинировали, награждали. Честно сказать, есть за что: история об отчаявшихся людях, вынужденных играть в детские игры ради многомиллиардного приза, рискуя своей жизнью, оказалась очень смелой, глубокой и честной. Классовая борьба, социальное неравенство, проблема смысла жизни — эта работа стала одновременно и манифестом, и исповедью о современном устройстве мира.
Фото: Netflix / «Игра в кальмара», 1-й сезон (2021)

Так что сомненией в том, что продолжение снимут, не было — тем более их не могло быть у Netflix, заработавшего около 900 млн долларов при бюджете в 21 млн долларов.
Правда, повторить успех, осилить планку, задранную 1-м сезоном, невероятно трудно, поэтому работа над вторым сезоном заняла три долгих, трудных (уж точно для режиссера) года. Это важный момент — отдача, которую не растеряла команда, видна и с коммерческой, и с художественной точки зрения. Кастинг-директора сделали упор на формирование звездного состава: среди игроков оказались известные дорамщикам, поклонникам k-pop лица, такие как, например, певец T.O.P. (игрок 230, или Танос), экс-участница группы Iz*One Чжо Ю Ри (беременная участница под номером 222), актриса Кан Э Шим (мать игрока 007), актеры Им Ши Ван (криптоинфлюенсер, игрок 333) и Кан Ха Ныль (морпех, игрок 388). И многие-многие другие.


Без современной зарубежной повесточки, конечно, тоже не обошлось (куда ее только не вставляют): среди игроков оказывается и трансгендер (Пак Сон Сун), от которого отвернулись семья и близкие. Кто решил включить такого персонажа в сериал, остается загадкой, но культурный подтекст в этом тоже есть: считается, что большинство южнокорейцев (скорее всего, в силу консервативного менталитета) не очень-таки рады сексуальным меньшинствам. И если это действительно так, то история Хён Джу выглядит очень показательной.



Больше всего вопросов возникает к решению опять вернуться к теме о северокорейцах. Если история Кан Сэ Бек тихо поднимала тему положения северокорейских перебежчиков, то вот какую роль играет солдатка Кан Но Ыль, которая тоже ищет своего ребенка, в продолжении, непонятно. Более того, выглядит ее история уж больно вторично и замято.
То же самое можно сказать об офицере (Пак Хи Сун), который, судя из разговора с северокореянкой, ведет скрытую от ведущего кампанию по продаже органов выбывших участников. Такой поворот был бы интересен, если бы в 1-м сезоне сам фронтмен не сказал о том, что ему все равно, что делается с телами погибших игроков. Но он об этом сказал — так что, какой подтекст был заложен сценаристом, не совсем ясно…
Однако критики и зрители выдвигают еще один — и уже спорный — упрек. По их мнению, все игроки ведут себя по отношению друг к другу также, как и участники в 1-м сезоне: грызут друг другу глотки, устраивают «варфоломеевскую ночь», делятся на сильных и слабых. Возможно, зрители ожидали, что в этот раз игроки во главе с Сон Ги Хуном объединятся, бросят вызов системе, в общем — включат голову. Но они ведут себя по старой схеме: все так же хотят победить и продолжают играть в игры во что бы то ни стало.
Такой «нелепый самоплагиат» многие не оценили, хочется спросить, куда режиссер смотрел. Но Хван Дон Хёк повторил этот прием умышленно, и вот почему.Игры новые, правила старые
По сути, игра в кальмара — это проекция, пусть антиутопическая, но все же проекция капиталистической реальности. Она тоже построена по канонам системы: в игре есть свои правила (законы), победители (богатые) и проигравшие (бедные), управляемые и управляющие, классы (ранги солдатов, порядок игроков) и, конечно же, цель — выиграть приз (заработать состояние). Отличие этой симуляции от настоящей жизни заключается лишь в том, что игра исключает чтение каких-либо моральных норм и нравственных ценностей. Вместо них — принципы демократического равенства, о чем ведущий и солдаты любят напоминать зрителю. Как ни странно, именно в этих условиях участники начинают терять человеческий облик. В том числе Сон Ги Хун, который к концу 1-го сезона превращается в сломленного, потерянного человека.
Сон Ги Хун (Ли Джон-джэ) в начале и в конце 1-го сезона «Игры в кальмара» (2021)

Правила игры выглядели слишком аморально, правда? Поэтому Хван Дон Хёк добавляет в проекцию еще один элемент — возможность сделать выбор. Так что во втором сезоне игроки после каждого раунда голосуют «за» и «против» участие в следующем этапе, и если несогласных окажется большинство, то состязания остановятся, а сумма выигранных денег будет поделена между всеми участниками.
Казалось бы, это новшество должно было изменить поведение игроков, дать зрителям шанс, что их ожидания реализуются, а справедливость восстановится. Однако в этом и заключается ирония: выбор — очередная ловушка системы, потому что в ней самой нет нравственных принципов. А там, где нет морали, каждый голос становится всего-навсего средством манипуляции.


На самом деле, иллюзия выбора и его последствий коснется самого Сон Ги Хуна, который объединит участников, чтобы поднять восстание. Именно это решение обернется для него напрасными жертвами, в том числе и потерей друга…
Игра продолжается
Вообще, «Игра в кальмара» — это исследование природы человека, которая проявляется в условиях, когда на кону стоит жизнь. Несмотря на то, что эта идея объединяет оба сезона, жанрово они отличаются: если первый можно назвать социально-психологическим триллером, то второй скорее претендует на звание боевика. Объяснить перемену можно по-разному: появились экшн-сцены, стрельбище в последних сериях, изменился стиль съемки. Однако создается впечатление, что тон повествованию задает не столько сценарий и режиссура, сколько образ самого Сон Ги Хуна. Посудите сами: в первом сезоне мы наблюдаем постепенное превращение добродушного и сострадательного игрока в сломленного, потерянного человека. А в продолжении перед нами оказывается борец за справедливость и воин возмездия с горящими глазами.

Завершается 7-я серия второго сезона «Игры в кальмара» неожиданно резко — восстание Сон Ги Хуна подавлено, а игрок 001 возвращается в кресло ведущего. Чем закончится противостояние двух сил, мы узнаем летом 2025 года, когда, по информации Netflix, состоится премьера 3-го, последнего сезона.
Сцена после титров с ростовыми куклами — мальчика и девочки — и светофором, который, кажется, прикреплен к железнодорожному указателю, намекают на то, что игра продолжится. Вопрос лишь в том, кто теперь будет ее ведущим — Хван Ин Хо или Сон Ги Хун.