Дана Минор
Cодержание
Давайте сыграем в игру и проверим вашу интуицию: угадайте, какой из этих текстов написал журналист «Пяти углов», а какой — нейросеть (с небольшой коррекцией от человека).
Скоро ИИ станет не нашим конкурентом, а странным напарником: он — гениальный скрипт, мы — редакторы его душ. Да, нейросеть сэкономит нам часы на рутине. Но только людям дано услышать, как треснул голос у героя интервью, или решить, что сегодня читателям важнее: инфографика про налоги или история о бабушке, которая 30 лет хранит письма с фронта. Когда настанет будущее журналистики, спросите вы меня? Когда мы перестанем бояться машин и начнем учить их главному: искать в потоке информации правду.
Ответ через раз… два… три…
Разочарую! Оба текста — генерация искусственного интеллекта. «Но как же так! Это нечестно! Вы ведь сказали: один — нейросеть, второй — человек!», — наверняка возмутились вы (если, конечно, не почувствовали подвох сразу). Да, я действительно вас обманула. Как, в общем-то, может обмануть и любой другой журналист. Только вам он об этом не скажет. Так вы и будете гадать: «Чей текст я только что прочитал?»
Но так ли нам важно, кто именно написал текст? Может, если разницы нет, то вскоре нейросети полностью заменят профессиональных журналистов? И как вообще отличить сгенерированный текст от человеческого? Давайте разбираться вместе.
Текст мертвый и текст живой: в чем разница?Текст мертвый и текст живой: в чем разница?
Профессор Школы коммуникаций НИУ «ВШЭ» и НИУ «БелГУ» доктор философских наук Евгений Кожемякин уверен: как некоторые журналисты могут выдать посредственный материал, так и нейросети при должной настройке способны сгенерировать качественный текст.
— Вопрос о грани между синтетическим контентом и творчеством — комплексный. Если говорить о способах создания текста, то, на первый взгляд, грань очевидна: синтетический материал создает алгоритм в соответствии с запросом пользователя, а творческий материал создает человек. Однако если у человека есть творческий замысел и он воплощает его с помощью запросов ИИ-сервисам, а затем корректирует результат в соответствии с замыслом, то мы имеем дело скорее с творчеством, в котором ИИ выступает в качестве инструмента. Если же говорить о восприятии контента, то эта грань менее очевидна, но опытный читатель или зритель все-таки может ее увидеть — обращение к контекстам, семантика метафор, стилистические особенности наверняка укажут на синтетическую или человеческую природу текста.
Поэтому мой ответ: да, текст можно считать журналистским, если его сгенерировала нейросеть. Опять же надо помнить, что ИИ не генерирует тексты по своей воле, за каждым таким текстом стоит инициирующее действие, промпт, запрос, задача, которые формулируют журналисты.
«Мертвый» или «живой» текст — это оценочные категории, а оценивает тексты аудитория. Для читателя журналистских текстов, особенно новостных или аналитических, наверное, важен не составитель текста, а его качество. И «мертвым» будет тот текст, который независимо от его происхождения не соответствует ожиданиям: он не чувствителен к контексту, его семантика примитивна, он содержит только клише и так далее. Но многие «живые» журналисты производят такие «мертвые» тексты, а ИИ, особенно генеративные чат-боты, способны поддерживать вполне живой и даже «душевный» диалог — правда, если соответственно их настроить.
— Как вы думаете, насколько этично современным авторам пользоваться ИИ для написания материалов?
— Если ИИ используется для более качественного выполнения журналистских задач, то ничего неэтичного в таком использовании я не вижу. ИИ лучше человека ищет, систематизирует и аннотирует источники. ИИ лучше человека обрабатывает большие данные и выполняет сложную аналитическую работу. ИИ отлично справляется с визуализацией информации (построение таблиц, графиков, подбор иллюстраций и прочим). ИИ способен лучше человека обобщать, сравнивать и сопоставлять большие массивы источников. Там, где велика вероятность человеческой ошибки из-за невнимательности, усталости, недостаточной аналитической компетентности или ограничений человеческой памяти или внимания, там хорош ИИ.
— На ваш взгляд, что случится с журналистикой к 2045 году: она исчезнет как профессия, или ее ценность возрастет? Может ли журналиста заменить нейросеть?
— Нейросеть уже заменяет журналистов, и многие информационные агентства и медиакомпании давно используют ИИ-инструменты для анализа данных, расшифровки аудио и видео, подготовки шаблонных текстов (например, отчетов с фондовых рынков или спортивных событий), поиска и верификации данных, мониторинга соцсетей, персонализации работы с аудиторией, генерации изображений и прочим. Очевидно, что интеграция нейросетевых сервисов в рутинную работу журналистов в самое ближайшее время будет проходить все активнее.
Задачи журналистики не меняются, и не изменятся, но серьезные изменения касаются инструментария журналистики и рутинных операций, которые выполняют журналисты. Если человечество не совершит глупостей в планетарном масштабе, то к условному 2045-му году мы увидим другую журналистику: в ней ИИ будет системно интегрирован на всех уровнях — от поиска тем до распространения контента. Наверняка будут развиваться иммерсивные технологии, которые позволят пользователям не просто читать текст о событии, но взаимодействовать с его мультисенсорной моделью. Похоже, что каким-то образом придется решать проблему авторских прав нейросетевых продуктов.
Но, помимо новых возможностей, появятся и новые проблемы: думаю, что будущий кризис журналистики будет связан с массовым производством симуляционного контента, что, конечно, создаст для журналистов новые репутационные риски и по-новому поставит вопрос о доверии к профессии.
Журналистика меняется вместе с людьми — а люди не поменялисьЖурналистика меняется вместе с людьми — а люди не поменялись
Доцент кафедры журналистики и телевизионных технологий РГУ имени Косыгина Ян Тяжлов считает: искусственный интеллект — всего лишь новый инструмент, который не вносит значительных изменений в журналистику.
— Я часто слышу два полярных мнения: «Сейчас время новой журналистики», а еще «Журналистика умерла, все пишет ИИ». А какая позиция ближе вам?
— Сейчас идет очередной виток инструментальной автоматизации: например, это интервью вы наверняка будете расшифровывать в каком-нибудь приложении. Ведь если можно это отдать машине, зачем ковыряться вручную? Когда-то и шариковой ручки не было, а потом она появилась. Всем стало гораздо удобнее.
Я смотрю на ситуацию не с позиции продвижения контента, а с позиции создателя содержания: от идеи до ее воплощения. Может, нейросети и влияют на алгоритмы, но в творчестве журналистов я революцию не вижу.
— То есть, на ваш взгляд, ИИ просто ускоряет работу, а не кардинально ее меняет?
— Конечно. Технологии совершенствуются, и искусственный интеллект — это еще одна технология, автоматизирующая рутинные процессы. Иногда она помогает сделать работу более творческой, иногда нет. Всегда, когда появляется технология, к ней нужно адаптироваться.
Например, когда в кино появился звук, это убило и чуть не похоронило его на десятилетие. Великолепные работы превратились в «говорящие головы»: одна голова говорит, потом другая, потому что из-за нечувствительных микрофонов герои даже не могли двигаться по площадке — фильмы стали статичными. Но людям нравилось.
Сейчас та же самая ситуация с искусственным интеллектом. Например, есть вещи, которые мне не очень нравятся — нейросетевые изображения. Во-первых, я всегда узнаю ИИ. Во-вторых, в журналистике иллюстрации — это не просто коммуникация, а возможность через изображения внести дополнительные смыслы. В журналистском тексте мне неинтересно рассматривать несуразные иллюстрации, которые сделал робот.
Поэтому я пока своих студентов не учу генерировать изображения, больше времени мы уделяем созданию чего-то рукотворного, осмысленного, самостоятельного, эксклюзивного, связанного с действительностью: фотографиям, графике, коллажам.
Отмечу: я не против ИИ. Искусственный интеллект часто помогает студентам, например, справиться с чистым листом. Но тут нужно понимать все подводные камни. И лучше я расскажу студентам об этих подводных камнях, покажу, как правильно пользоваться инструментами, чем потом получу посредственный результат.
— А как отличить текст, написанный человеком, от текста нейросети?
— В любой истории, в любой жизни человека есть какие-то детали. В любом рассказе будут какие-то эмоциональные приемы. Но если попросить нейросеть сделать работу, то она напишет три очень похожих истории: один нарратив, один паттерн — это все видно. Мы видим шаблон.
— На ваш взгляд, что случится с журналистикой к 2045 году?
Что нас ждет, если не контролировать искусственный интеллект?Что нас ждет, если не контролировать искусственный интеллект?
Доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры журналистики института общественных наук и массовых коммуникаций НИУ «БелГУ» Ирина Карпенко рассказала, как понять, что текст сгенерировала нейросеть.
— Как определить, что контент (например, статья) сгенерирован искусственным интеллектом?
— Полагаю, что определить сгенерированный нейросетью текст может только человек, имеющий опыт работы с ИИ-генерациями. Но в целом, есть у нейросетевого текста свои особенности, и чем больше объем текста перед вами, тем больше вероятность их обнаружить.
Во-первых, текст от нейросети чрезмерно правильный и структурированный. Тебе сложно к чему-то придраться: и синтаксис правильный, и грамматических ошибок нет, и стилистика в целом стройная.
Во-вторых, стиль текста: нейронки не могут переживать эмоции, чувствовать и сопереживать другому, поэтому их тексты по большей части нейтральные по стилистике.
В-третьих, многие нейросети избыточно многословны, они могут одну и ту же мысль пересказывать в пределах одной текстовой генерации разными словами. Это закладывается создателями нейромоделей на уровне их программирования, так как негласно принято, что, чем больший объем текста выдает нейронка, тем больше у этого текста есть потенциала: ему больше доверяют пользователи, с ним удобнее работать и в дальнейшем его редактировать.
В-четвертых, часто в текстах, созданных ИИ, отсутствует корреляция между членами одного предложения. Иными словами, вроде бы все слова русские, согласование падежное между всеми правильное, но, если обстоятельно вникнуть в текст, понимаешь: смысла в нем нет.
В-пятых, всем нейросетям свойственно галлюцинирование. Более того, чем выше уровень обученности у модели, тем больше она способна галлюцинировать. И тут мы должны понимать, насколько важна роль человека, работающего с нейросетями, способного эти галлюцинации распознать.
Ну и, наконец, в-шестых, проверка на антиплагиат сгенерированного текста стремится к ста процентам оригинальности.
— Пожалуйста, поделитесь примерами с работы: внедряете ли вы искусственный интеллект, учите ли сейчас студентов им пользоваться?
— Уже второй год я со студентами «БелГУ» осваиваю принципы работы с технологиями искусственного интеллекта. В прошлом году я разработала этот курс в тестовом режиме на один семестр. Я смотрела на вовлеченность ребят, выбирала нужный темп работы, формировала тематику занятий. Студенты откликнулись о курсе крайне положительно. В этом году я расширила курс до годового. Много интересного в прошлом году не успели. Для работы с нейросетевыми технологиями нужно много времени и много практики — это путь проб и ошибок.
— На ваш взгляд, что случится с журналистикой к 2045 году?
— В исчезновение журналистики как профессии я не верю, а вот профессиональных трансформаций ей не избежать — это точно. Нейросеть никогда не заменит журналиста на тех направлениях, которые требуют глубокой мыслительной деятельности: аналитика, публицистика, расследовательская журналистика. За ИИ же останется небольшая часть производственных медиапроцессов: составление дайджестов, кратких сводок, генерирование заголовков, оптимизированных под SEO, создание рекламного контента для социальных медиа, перефразирование предложений для повышения ясности, создание информационных карточек для повышения вовлеченности аудитории, поиск идей и другие служебные задачи.
Самое очевидное, что может случиться с современной журналистикой уже в ближайшее время — последовательное законодательное регулирование использования ИИ-технологий: маркирование визуального и вербального медиаконтента, этическое регулирование для медиакомпаний. Возможно, введут многоступенчатый контроль качества медиапродукта, потому что скорость, низкозатратность и высокая производительность нейросетей никак не могут заменить высокую достоверность, верифицируемость и оригинальность контента, созданного человеком.
Оптимистичный прогноз: журналисты и медиакомпании осознают и примут риски работы с ИИ. Возможно, мы сохраним человеческий контроль, отрегулируем использование ИИ на правовом и этических уровнях, инвестируем в качество, а не в скорость. Это позволит сохранить доверие аудитории и профессиональные журналистские стандарты.
