Большая морская, 47 — пересечение главных туристических троп Петербурга. Рядом Исаакиевская площадь, Невский проспект, Адмиралтейство. Особняк в стиле модерн не похож на другие дома-музеи. На вход указывает табличка с гербом СПбГУ. Уже много лет музей — подразделение университета. Через деревянную дверь и коридор реставрационной школы мы попадаем в сам музей, который занимает первый из трёх этажей здания.
Просторная комната, когда-то служившая холлом, залита тёплым светом от старинных люстр и светильников. У входа за столом нас встречает сотрудница. «Музей бесплатный, — говорит она, — Но мы попросим вас оставить данные о себе». На вопрос «Зачем?» отвечает: «Для статистики». Другая работница подносит журнал, расчерченный на колонки: имя, род деятельности, город. Когда мы его заполнили, она указывает на другой конец холла.
Осмотр начинается с библиотеки. Проходим через весь зал по скрипучему паркету и аккуратно открываем тяжелую дверь. За ней на нескольких стульях, расставленных рядами, посетители смотрят документальный фильм. Мы присоединились к ним, когда показывали фрагмент интервью с Еленой Набоковой, сестрой писателя. Она вспоминает, как вернулась в покинутый дом во времена СССР. Тогда здесь были госучреждения. Елена Владимировна сказала вахтёру, что хотела бы осмотреться, потому что жила здесь. Та спросила: «В какой комнате вы жили?», на что Набокова ответила: «Во всех».
От библиотеки здесь осталось только историческое название и два шкафа с книгами у стены. За стеклом в них стоят сочинения Набокова на русском и английском. На противоположной стене — фотографии членов семьи Набоковых. На массивном деревянном письменном столе с ящиками стоит плазменный телевизор, выбивающийся из обстановки XIX века. Но самое интересное в этой комнате находится между шкафами. Это коллекция набоковских бабочек. Энтомология — раздел зоологии, изучающий насекомых — было одним из главных его занятий. Многие виды насекомых он впервые обнаружил и описал. Теперь эти образцы хранятся здесь под музейным стеклом.
Из библиотеки возвращаемся в основную часть музея. В углу чёрный рояль, почему-то задвинутый вплотную к стене. На нём в рамке стоит небольшой портрет матери Набокова. Женщина в белом платье и с жемчужным ожерельем смотрит в край листа, чуть подняв голову. Рядом с рисунком стоит напоминающее старинный проектор устройство. Это фантаскоп, или «волшебный фонарь». С его помощью на экран можно выводить разные изображения. До кино это было популярным развлечением.
На стенах размещены фотографии из серии «Набоковы в Швейцарии». Они рассказывают о жизни семьи в эмиграции. Ещё в зале личные вещи Набоковых и книги из их коллекции. В одном из стеллажей — сачок для бабочек, принадлежавший Владимиру Владимировичу. Проходим ещё чуть дальше и видим номер журнала «Time» с Набоковым на обложке. В 1969 году американский еженедельник посвятил писателю выпуск.
Дальше ещё одно помещение. Выставочный зал резко отличается от предыдущих комнат своей современностью: белые стены, свет, как в картинных галереях. В нём проходят временные экспозиции.
На этом комнаты музея заканчиваются. По крайней мере, доступные сейчас посетителям. На дверях объявление: «Зелёная гостиная закрыта на реставрацию». Пытаемся аккуратно заглянуть внутрь, но увидеть за ней что-либо не получается.
Сейчас музей ищет разные способы выхода из подвешенного состояния. Бывший руководитель Татьяна Пономарёва взяла курс на отделение музея от СПбГУ. Университет решил назначить нового директора. Теперь домом Набокова управляет филолог Андрей Аствацатуров. Он считает, что музею следует остаться частью СПбГУ. Такую позицию не поддерживают сотрудники музея и часть петербургских деятелей культуры. В частности и потому, что это тормозит передачу большого архива вещей писателя из Швейцарии.
Выходим из музея, прощаясь с теми же сотрудницами, которые нас встречали. Кажется, других здесь не было. На улице заворачиваем в арку. Обычный питерский двор-колодец со старым гаражом. Так и не скажешь, что когда-то там стоял целый парк дорогих автомобилей, а в доме жил один из величайших литераторов XX века.
