Вы рассказывали, что спектакль основан на наблюдениях. Как же проходила подготовка к ней?
Вернее сказать так: спектакль создан на основе экспедиции, а мои роли созданы методом наблюдения.
До того, как начать репетировать, режиссёр, художник и я устроились работать санитарами в психиатрическую больницу, в отделение первого эпизода. Это отделение, куда попадают пациенты, когда болезнь обнаружила себя недавно, и их психическое расстройство развивалось в течение не более пяти лет.
Три месяца мы проработали в этом месте: несколько смен в неделю, по 8 часов – иногда дневные, иногда ночные.
Мы были младшим медицинским персоналом. Наши обязанности: уход за пациентами и помощь врачам и медсёстрам. Дежурили на посту в коридоре, чтобы не случалось никаких происшествий. Дежурили в столовой, раздавали тарелки, сопровождали пациентов на прогулки, на кружки, ходили в пищеблок за едой, водили пациентов на процедуры, ну много ещё чего… Я общался с пациентами и наблюдал их поведение.
Слово же «наблюдение» здесь следует понимать в его конкретном профессионально-театральном значении. Для актёра это техника создания роли, когда ты наблюдаешь за повадками человека, в которых проявляется его характер: за манерой двигаться, жестикулировать, говорить, дышать; за мимическими и интонационными особенностями.
Как ваши наблюдения помогли создать образы персонажей, которых вы играете? Может, вы встречали в жизни их прототипы?
Это режиссёрское решение Анатолия Аркадьевича (пр. худрук экспериментальной сцены театра). Один актёр играет всех душевнобольных. Это продиктовано той мыслью, что через всех этих несчастных людей, с Рагиным говорит Бог. Это Он через этих блаженных пытается пробудить в нём душу, совесть и человечность.
Конечно, нам хотелось, чтобы все пациенты вызывали у зрителя сострадание. Для этого нужно было, чтобы за каждым персонажем стояла конкретная судьба, биография с его личной болью, страданием. Поэтому экспедиция, поэтому наблюдение.
В спектакле я играю семь персонажей, за каждым стоит реальный прототип: с его диагнозом, историей болезни, личной драмой. Все эти прототипы – пациенты, встреченные нами в больнице. Каждому из них мы нашли похожее отражение в чеховских произведениях, с похожей проблемой, судьбой, но другим именем.
Такие наблюдения могут сильно бить по психологическому состоянию наблюдателя. Вам нравится эта техника? Сложно ли дается ее выполнение?
Какой самый запоминающийся момент был в ваших наблюдениях?
Запоминающегося было много, можно книгу писать. Если выделять, то есть один момент: ночью на скорой в отделение привезли новенького, мы его под руки вели на беседу с медбратом. Ему задавали вопросы, и он растерянно на них отвечал: не мог до конца осознать и принять, где он оказался.
Еще был один пациент, художник - закончивший репинскую академию (прим. Академия Художеств). По просьбе рисовал мой портрет на сидушке в коридоре. Мы беседовали, а остальные пациенты с интересом наблюдали.
А еще однажды мне поручили побрить уже обросших порядком пациентов, которые сами не могли этого сделать. А в дверном проёме столпилась компания любопытных - посмотреть, как я расправляюсь с их бородами. Для пациентов это какое-никакое развлечение: там очень скучно, решетка на окнах и бесконечно тянущийся день.
