Новостей о буллинге и нападениях среди школьников меньше или больше не становится. Такова реальность: в месяц мы сталкиваемся с несколькими громкими материалами о травле и насилии, раз в год — о скулшутинге. И каждый раз некие мы читаем эти страшные заголовки, изучаем видео произошедшего и вглядываемся в глаза молодых преступников в надежде найти ответ на вопрос:
что подтолкнуло детей к такой жестокости? И тогда некие мы находим его в простом, конкретном, очевидном — в том, в чем его найти легко.
«
Поступают обращения: много в видеоиграх встречается сюжетов, содержащих агрессию и насилие, пропаганду чуждых нам ценностей», —
сообщил неделю назад Вячеслав Володин в своем Телеграм-канале. Действительно ли поступали обращения, как много и от кого — мы, конечно, знать не можем. Однако среди 113,6 тысяч участников опроса, проведенного спикером Госдумы, более 70% пользователей выступают «за» запрет видеоигр с деструктивным контентом.
Видеоигры, в которых есть сцены насилия и пропаганда «чуждых» ценностей, могут запретить в России
Решение о том, как защитить детей от деструктивного контента, будет принято в январе, сообщил в своем Телеграм-канале Вячеслав Володин
Читать далее
Цель понятна: защитить детей. Ведь обратившиеся, кажется, убеждены: совершая насилие виртуально, дети нормализуют и перенимают его. Причем в сознании сплетается не абстрактное насилие из мира виртуального и реального — сюжеты «стрелялок» переносятся на новостные сюжеты о скулшутинге. По крайней мере, именно об этом говорит депутат Госдумы Яна Лантратова, обсуждая на декабрьском пленарном заседании идею ввести контроль над видеоиграми. Ее слова передает ТАСС: приводя в пример именно игру School Shooter Яна Лантратова убеждена, что для детей «такой сценарий насилия становится нормой».
Тогда, очевидно, что некие мы хотим действовать — обратиться, уберечь, запретить. И запрещаем: 12 декабря в Госдуму внесли законопроект «О деятельности по разработке и распространению видеоигр на территории Российской Федерации». Из главного: планируется ввести прокатные удостоверения и маркировки видеоигр по их содержанию.
Но и это только один вариант решения и один ракурс на сложную проблему. Чтобы показать картину в другом масштабе, мы решили узнать мнение педагога-психолога, эксперта Центра толерантности Еврейского музея, автора канала «Давай по-человечески» — Ольги Давыдовой.
Дисклеймер
Наблюдать за тем, как люди читают тексты, очень интересно. Это своего рода когнитивный спектакль: вы видите не только буквы, но и все свои ценности, отраженные в словах. Например, если вы из тех, кто считает видеоигры корнем подростковых зол, то наверняка найдете в этой статье подтверждение своим убеждениям. Если же вы считаете, что видеоигры — это не более чем новый вид развлечения, возможно, вы с нетерпением ждете, когда эксперт развенчает миф о цифровых демонах.
Уважаемые читатели, я разочарую вас сразу: этого не будет.
Этот текст не о том, кто прав. Он о том, как мы выбираем, во что верить. А еще о том, как мы снова ищем свет под фонарём, потому что там светлее, а не потому что там мы что-то потеряли.
Психологический эксперимент: какую правду видите именно вы?
Одно из наиболее цитируемых научных исследований по теме — это крупный мета-анализ под руководством Крейга Андерсона 2010 года. В нём данные более чем из 130 исследований, охватывающих около 130 000 участников (детей и взрослых). К каким выводам пришли эксперты?
• Существует статистически значимая, но объективно небольшая связь между частой игрой в насильственные видеоигры и ростом агрессивных мыслей, эмоций и поведения.
• Зафиксировано небольшое снижение эмпатии у тех, кто играет в такие игры много и регулярно.
Для сторонников запрета пятнадцать лет назад это стало манной небесной: вот же оно, доказательство. Для противников — поводом отметить, что эффект был очень незначительным.
Один и тот же набор фактов — разные выводы. Но давайте посмотрим на другие примеры.
Анна Прескотт (2018) в своей
работе под названием «Metaanalysis of the relationship between violent video game play and physical aggression over time» приходит к
выводу: игра в насильственные видеоигры ассоциируется с увеличением физической агрессии в реальной жизни. Эффект при этом — относительно небольшой.
А вот еще одно исследование 2015 года: Уитни ДеКамп
проанализировал данные более 6 000 восьмиклассников, чтобы оценить влияние насильственных видеоигр на агрессивное поведение подростков. Используя методику сопоставления оценок склонности (propensity score matching), он
обнаружил, что:
• После учета фоновых характеристик, степень влияния насильственных видеоигр на агрессию становится незначительным.
• Другие социальные факторы, такие как отношения в семье и личностные особенности, оказывают более существенное влияние на склонность подростков к насилию.
И наконец, работы профессора психологии Кристофера Фергюсона. Он
пишет о наличии «публикационного смещения» (publication bias), при котором исследования с положительными результатами публикуются чаще, чем исследования с отрицательными. Сам Фергюсон в своих
мета-анализах не нашел существенных доказательств того, что видеоигры с насилием приводят к значительному увеличению агрессивного поведения у детей.
Вы уже выбрали, чему будете верить, что цитировать, как пересказывать и комментировать прочитанное? Выбрали.
Смена ракурса: без GTA насилие исчезнет?
Теперь мне бы хотелось задать принципиально другой вопрос. Не «влияют ли видеоигры на агрессию?», а «является ли запрет игр достаточным основанием для прекращения насилия среди подростков?»
Давайте представим себе мир, где все насильственные игры — под запретом. Причем под таким запретом, что достать их невозможно (что уже сомнительно). Теперь мы живем без Call of Duty, GTA и даже Minecraft с его подозрительным «уничтожением мобов». Насилие исчезнет? Подростки станут писать стихи, подражая Есенину и Бродскому, и заниматься квиллингом? Травли не будет? Стрельбы в школе не будет?
О скулшутинге, кстати, тоже есть ряд исследований: в них указывается, что многие подростки, совершившие атаки в школах, сталкивались не с компьютерными игрушками, а с травлей. Например, в отчёте «The Final Report and Findings of the Safe School Initiative» (2002): две трети (около 71%) подростков, совершивших нападения в школах, сообщали о пережитом буллинге, издевательствах или преследованиях со стороны сверстников.
История одного закона: проект о профилактике буллинга переносят на рассмотрение третий раз
Рассказываем о судьбе самого долгожданного закона против школьной травли
Читать далее
Да, ряд отчётов справедливо указывает, что связь между насильственными видеоиграми и агрессивным поведением или мыслями есть. Но объективные исследователи, которым популизм не на руку, подчеркивают: агрессия многогранна, и сами по себе игры не являются единственной причиной насилия.
Зеркальный эффект: что вместо запрета?
Я считаю, что игры — это не причина, а симптом. Они не создают насилие, а отражают его. Подростки, у которых нет проблем в семье, вряд ли станут более агрессивными только потому, что провели вечер, стреляя в пиксельных врагов. Но если подросток уже растет в среде, где агрессия считается нормой и чуть ли не рекламируется, запрет игр не избавит его от желания выплеснуть накопленное.
Гораздо важнее (и очень сложно) задать себе вопросы:
• Почему людям вообще нравится насилие? Когда они его применяют?
Подросткам хватает других способов выразить эмоции?
• Мы, взрослые, не слишком ли заняты поиском виноватых, чтобы увидеть, что насилие рождается не на экране, а в реальной жизни?
• Или мы видим, но с этим внешним насилием, в отличие от игрушек, сделать ничего не можем?
• А может у нас недостаточно времени и навыков, чтобы поговорить о сюжетах игр или проконтролировать экранное время? И потому проще запретить?
Этот текст — не обвинение ни родителям, ни играм, ни их создателям.
Мое мнение утопично. И все-таки вместо того чтобы бороться с ошибкой подтверждения (что, честно говоря, почти невозможно), я просила бы господина Володина и взрослый мир переключить фокус. Вместо «не стоит ли нам запретить видеоигры?» спросить себя: «Мы делаем достаточно, чтобы подросткам в принципе реже нужно было выражать агрессию — в игре, в школьном коридоре, в чате? Или мы решаем какую-то другую проблему?».
Может быть, именно этот вопрос стоит задать в следующий раз, когда мы захотим обвинить видеоигры. Или кино. Или музыку. Или, на худой конец, шоколад. Проблема явно лежит не под фонарём.
«Покорность? Вежливость? Нет. Зумеры выбирают честность»
Честный разговор о поколениях зумеров и миллениалов с психологом, экспертом Еврейского музея и Центра толерантности Ольгой Давыдовой
Читать далее
Фото: Freepik.com
Педагог-психолог Центра толерантности Ольга Давыдова — об исследованиях про связь между видеоиграми и агрессивным поведением или о том, как мы соглашаемся с тем, во что верим