Октябрь 2016. Начало
На часах 11:30. Время идти на третью пару. Препод как всегда опаздывает, и только к середине пары начнется что-то отдаленно напоминающее университетскую лекцию. Все медленно перебираются из буфета (самого популярного места на факультете) в аудиторию, и начинается ежедневная процедура: мы ждем лектора, он приходит, мы делаем вид, что записываем, и все как по накатанной. Кто-то постучался в дверь:
— Можно? – спросила незнакомая нам девушка лет 20.
— Проходите. С чем пожаловали?
И наша гостью начала активно рассказывать второкурсникам невероятные истории жизни в США. Аудитория приподнялась со спинок стульев, пронесся легкий шепот, каждый принял положение «весь во внимании». Позже мы узнали, что эта девушка агент программы «Work and Travel». На следующий день мы с подругой заключили договор с компанией.
Еще полгода прошли под эгидой: «Никому не говорим, чтоб не сглазить визу». Во время сбора документов пришлось дожидаться в приемной первого проректора, потому что никто другой, как оказалось, не понимает по-английски и не может подписать документы. У вас полгода: почему не потратить их на беготню со стопками бумаг? Мы прошли все нужные и ненужные формальности и 15 мая сели на рейс Краснодар-Москва-Франкфурт-Нью-Йорк.
– Подходить к дому всем вместе нельзя – увидят соседи. Подъезжать на машине нельзя, звать в гости друзей нельзя. Увижу грязь – отключу свет, услышу шум – отключу воду. Кстати, кровать осталась только одна, но вы ведь подружки, поспите и на одной, – так нас встретил хозяин нашего нового дома.
Казалось, он вот-вот добавит: «А лучше вообще проваливайте отсюда». Но это было еще ничего: некоторым ребятам вовсе не хватило мест, и они по несколько дней перебивались в торговом центре и подвалах. Все эти «приятные» неожиданности недолго нас занимали, и мы кинулись бороздить американские берега на наших стареньких велосипедах. Местные не проявляли инициативы в знакомствах с нами, скорее мы были приставучими. На маленький курортный городишко нас были тысячи, и коренных это не особо радовало.
Первые две недели в США можно назвать культурным шоком. Мы поселились в дом на десять человек, и, конечно же, на всех был только один душ. Однако студентам-то не привыкать. Наш город оказался малюсенькой курортной деревенькой, в которой было всего пару продуктовых, а про общественный транспорт вообще говорить не приходилось. Грела мысль: зато Америка. Это оказалось единственным, что грело нас, потому что на берегу Атлантики лето оказалось вовсе не добрым, и месяц с лишним мы отходили в пуховиках.
Так и проходило наше путешествие по семимильным ступеням социализации на фоне постоянно ломающихся велосипедов и постелей с клопами. Каждый вечер мы с девчонками собирались в общей кухне и обсуждали удивительно-меркантильный менталитет нашей принимающей страны и его не менее удивительные проявления.
– Девчата, кто просил чай? Я заварила три кружки, – спросила третьекурсница Маша из Тюмени.
Я смело протянула руку и совершила эту маленькую, но непростительную ошибку: взяла кружку за горячее дно. Маша разжала руку. Кипяток вылился мне на ногу, кожа почти мгновенно покрылась волдырями и еще несколько часов происходило что-то невообразимое.
– Воду!
– Несите мороженое, быстро!
– Доставайте полки из морозилки, быстрее, несите все холодное!
Моя соседка из КФУ позвонила маме-врачу и начала спрашивать, что делать в таких ситуациях. Только глубокой ночью, когда жжение почти прошло, девочки забинтовали мне ногу, и все разошлись по кроватям.
– Мне очень вас жаль, но у нас дресс-код, – строго сказала менеджер отдела, где я работала.
– Но у меня сильный ожог, а за кассой ног вообще не видно, могу я поработать сегодня в юбке? Я не смогу натянуть брюки на бинты, – тщетно пыталась объяснить я на ломанном английском на следующий день после случившегося.
– Мне очень вас жаль, но у нас дресс-код. Переодевайтесь и преступайте к работе.
Казалось, все медленно катится в пропасть. В аптеке можно купить только витаминки, нога не заживает, с работы я после этого уволилась, велосипед окончательно сломался, и приходилось пилить пешком за литром воды. И много не наберешь – обратно ведь тоже нести в руках. С поисками новой работы проблем не было: в тот же день я нашла неофициальную работу в клининговой компании, и мой внутренний студент-гастарбайтер прыгал выше гор от счастья. Но кое-что все изменило.
Нас было три девочки: две русские и одна сербка, и семь дней в неделю нас забирали в 7:30 утра и везли убирать дома. Нас, русских, всегда удивляли ребята из Сербии, Македонии, Болгарии. Они были готовы терпеть что угодно, лишь бы заработать. Уверена, они бы и на черноморское побережье поехали бы с тем же пылом. По какой-то странной случайности мне каждый раз давали туалеты, моей соседки по дому – всегда кухни, но сложно однозначно сказать, что хуже. За эту, мягко говоря, пыльную работу мы получали 12 долларов в час. Начальницу звали Карэн.
– Спасибо тебе и твоим девочкам, Карэн, – сказала хозяйка последнего дома и передала коренной американке средних лет небольшой чек. Карэн уронила клочок бумаги, и я увидела эту цифру: 500. Пять сотен за час! Путем нехитрых вычислений я пришла вот к каким выводам: за всю работу в этом доме мы с девочками получили 36 долларов на троих, а начальница забрала себе 464 просто за то, что час проболтала с хозяйкой. Вот где-то здесь и был тот самый момент, когда у меня уж точно пропал энтузиазм.
– Когда это все уже закончится?
– Может? просто вернуться домой?
– Неужели не будет никакого просвета?
С этих вопросов мы начинали каждое утро. Работа продолжала огорчать, ожог жутко чесался и не давал спать, а без велосипеда почти невозможно было выйти из дома. Свой последний я просто выкинула на обочину недели три назад, когда он снова сломался, и мне пришлось 1,5 часа добираться домой под солнцем с открытой ногой. Мы с Машей шли домой с пляжа. В начале августа можно было уже забыть о жаре: передвигались по городу мы исключительно в куртках. Мы болтали о наших ежедневных тяготах и радостях, смеялись над общими знакомыми (в нашем городке студент студента видел издалека). Но кое-что перебило наш разговор:
– Смотри! – почти закричала я.
Маша удивленно огляделась.
– Ты видишь это? – меня не отпускали эмоции.
Я не могла глазам поверить: прямо на нашей дороге стоял отличный скоростной велосипед с объявлением «FREE». Тогда все и изменилось. Мы с Машей написали благодарственную записку и положили к порогу ближайшего дома. Не знаю, дошла ли она до адресата.
Надеюсь, не стоит и говорить, что мы стали другими людьми за эти месяцы: осознали, насколько правдива фраза: «Хорошо там, где нас нет». Теперь со всей отчетливостью стало видно так называемую душевность русского человека. 10-дневное путешествие забрало почти все деньги за три месяца работы, но мы не жалели. Каждый думал: «Да я за них умирал не для того, чтобы теперь бомжевать». Как головокружительный конец рейс Лас Вегас-Шарлотт-Нью-Йорк-Брюссель-Москва-Краснодар. В октябре следующего учебного года передо мной, как перед глашатаем, распахнули двери, и я всем поведала тайны далекого континента. Впечатление было смазанным: несмотря на ежедневный рабский труд, мы были там так свободны, как не каждый может себе представить. Свободны от забот о будущем, предрассудков, обязанностей перед другими, долга оправдать чьи-то ожидания. Правда, есть подозрения, что для этого можно было и в Анапу смотаться на недельку...
Но посмотрим на саму суть. Из нас вытянули большие деньги и наобещали золотых гор, а мы, конечно же, поверили. У всех ведь трясутся поджилки от слов: «Я еду в Америку». Итог один – мы попались на обман, и не увидеть это было трудно, хоть с близорукостью, хоть с дальнозоркостью.
Вернемся к банальностям: снова мой универ, снова третья пара, и опять толпа ничем не заинтересованных людей. Лектор лениво допивает свой чай в буфете. Мы без особого рвения ждем его за партами. Дверь в аудиторию громко открылась:
– Девочки, мы едем в Америку этим летом! Хоть бы получить визу, я просто не верю в эту сказку! – кричала на радостях моя одногруппница Аня.
Удачи тебе, Аня.
