Девять кругов критериев, или Апелляция как отпечаток судьбы

Дальше я уже не слышала: выскочила из кабинета, пытаясь удержать слёзы. Эти 15 минут апелляции по литературе рассказали о [не]справедливости гораздо больше чем последние два года подготовки к экзамену. Листочек «+1» остался на столе немым укором комиссии — о лимите времени, конечно же, никто не предупредил. Этот добавленный балл не помог попасть на вожделенный журфак, через две недели я закончу первый курс факультета социологии СПбГУ.

А тогда, год назад, увидев позорные 63 балла и перспективы год продавать чизбургеры, я решила сопротивляться. Небольшой запас времени был — на апелляцию даётся три дня — знакомой преподавательнице отправился скан работы с просьбой оценить справедливость результата. После нескольких многочасовых бесед по телефону, подробно обсудив каждый критерий по всем заданиям, пришли к выводу: по 12(!) критериям тиграм явно не доложили мяса.

Правда, педагог сразу предупредила про негласное правило «не поднимать больше чем на два балла», потому что в противном случае комиссия обязана уведомить министерство о некомпетентности экспертов, плохо проверивших работу в первый раз. Кстати, существование этого правила подтверждают выпускники прошлого года на многочисленных форумах. Увы, +2 первичных балла при общем результате в 63 не играли никакой роли, но я же не как все, мне повезёт!

И вот настал день икс. В кабинет я вошла с папой. Он был нужен даже не столько ради моральной поддержки (хотя без неё тяжко), сколько для того, чтобы он своими глазами увидел мастеров своего дела, сидящих в апелляционной комиссии и вершащих судьбы выпускников. Сначала мне озвучили права, точнее одно право — задавать вопросы. Права на спор, на дискуссию нет. Уже потом я узнала, что итог апелляции уже лежит на столе к моменту появления выпускника в кабинете.

Наверное, поэтому эксперты удивились, когда после команды «Задавайте первый вопрос» из сумочки были извлечены толковый словарь Ожегова, «Отцы и дети» и еще несколько десятков бумажек, аккуратно разложенных в папочке: я пришла биться насмерть. Но стратегической ошибкой оказалось начать с начала, а не с конца, ибо последнее сочинение С5 «стоит» по баллам гораздо дороже других, в которых мы слишком долго «ловили блох». По словам экспертов, спорные работы несколько раз вычитывает целая команда и доверия к их оценке гораздо выше, чем к мнению заинтересованного выпускника.

Продравшись через первую часть («У вас словосочетание не сочетается!», «А тут вообще речевую ошибку вам не зачли, скажите спасибо!»), эксперты прошлись по моим рассуждениям по «Отцам и детям», тратя драгоценное время на выяснение, можно ли семью Базарова причислить к «народной жизни и народным характерам», учитывая, что его мать упоминали как барыню? Чувствуете уровень? Закончилось, кстати, ничем: заглянув в листок на столе, председатель сказала, что тут у меня две ошибки и разговор окончен.

Попытка покачать права к успеху не привела. Очень сложно оказалось взывать к логике, когда оппоненты жонглируют конструкциями типа «у вас текст не цельный, а тут помарка, а так вообще не говорят, устаревшее это выражение» и явно мечтают побыстрей избавиться от человека, который не принимает как должное всю ту околесицу, которой комиссия пыталась накормить в ответ на предельно точные, продуманные вопросы.
Дальше всё как в тумане: пара подписей, размытых предательской слезой, инструкция, как убедиться, что балл добавлен, ещё какая-то бюрократическая чушь… Уже позже СМИ рассказали о скандале, который подняли московские учителя из-за тотального занижения результатов ЕГЭ по литературе, о неправдоподобно низких показателях. Не знаю, как оно как было на самом деле и коснулось ли Петербурга, мой личный результат это не изменило: низкий балл, провальная апелляция, конец мечты о журфаке.

— К сожалению, ваше время подошло к концу. — Но вы ведь сами сказали, что ответите на все мои вопросы, а их еще штук семь точно! — У вас было только 15 минут, поэтому распишитесь здесь и здесь, не забывайте документ, подтверждающий присвоенный вам один балл, и…