Ты в 10 классе. Научился складывать слова в предложения, получаешь пятерки за эссе и цитируешь Маяковского, Бродского и Довлатова. Твои посты в Вконтакте уже собирают полтора десятка лайков, и это верный признак того, что пора выходить на большую арену. Ты ищешь какое-нибудь издание, готовое работать с молодым даровитым и, что самое невероятное — находишь, иначе просто не могло быть, ведь Журналистика в тебе нуждается. Не менеджером же работать с таким талантом?
Наконец, в интернет-журнале появляется твоя публикация. Опьяняющее чувство всемогущества и незатихающее «кто, если не я, расскажет миру об этом?». Дальше — больше. Раз в неделю ты ездишь на планерки в редакцию, получаешь инфоповоды и аккредитации. Регулярно сбегаешь с уроков, чтобы успеть на интервью, митинг или важную встречу и пишешь, пишешь, пишешь. Редактор правда, пытается объяснить, что ты еще не Познер, но тщетно. И даже когда на очередной свой magnum opus вместо дифирамбов ты получаешь: «текст говно», тебя это не отвадит. Потому что ты Хантер Томсон, ногой вышибающий дверь в мир массмедиа. Ты пришел показать им, что такое настоящее гонзо, и вообще это такие, как ты бесстрашные свобода-у-нас-внутри-журналисты разоблачают, свергают правительства, бросают вызов зажравшимся чиновникам. Вот кто действительно служит народу, в отличие от кремлевских пропагандистов, говорит и пишет исключительно правду. Объективность — ваш главный принцип, справедливость — ремесло.
Так ты думаешь до тех пор, пока в твоей стране не начинают происходить большие события, требующие от представителей СМИ знаний, точности, холодного профессионализма. Ты листаешь новости, ползаешь по сайтам, слушаешь радио. Но оказывается, что почти везде мало фактов, однозначные трактовки, безапелляционные выводы и громкие заголовки. И ты начинаешь понимать, что информационные просторы на 9/10 заполнены пропагандой «за» и пропагандой «против», что «певцы свободы» мало чем отличаются от ее «душителей», они так же жадно и рьяно борются за читателей, используют те же методы и средства, а рознятся только стили и идеологическая направленность.
И постепенно, в твоем мозгу начинает оформляться мысль о том, что той мушкетерски благородной Журналистики, той профессии, какой ты ее себе представлял, не существует. Существует одна большая пропагандистская машина и много маленьких коммерческих машин в противовес, а точнее — в дополнение к ней. Существуют люди, работающие на государство и люди, обиженные на него. И те и другие давно забыли, что их призвание — не борьба, а созидание, просвещение общества, и, что главное — объективная информация, а не трафик и рекламодатели.
Осознав все это, ты берешь передышку и перестаешь строчить. Теперь ты Хантер Томсон, ногой захлопнувший дверь в массмедиа. Но уже через месяц, к ужасу своему, обнаруживаешь, что «никто не заметил потери бойца», что информационные ленты все так же стабильно пополняются новостями, и мир журналистики продолжает функционировать. Без тебя.
И вот тогда глубокое убеждение «журналистика в тебе нуждается» приобретает вопросительную интонацию. Ты начинаешь понимать, что кроме тебя есть кому рассказывать миру о том и об этом, и плюрализм существует не благодаря тебе и до тех пор, пока не противоречит принципам редакционной политики, и что твое авторитетное мнение вообще-то мало кого беспокоит. И что с таким талантом можно и в менеджеры.
Светлана Шестакова, студентка 1 курса СПбГУ
