Восточное кино – это не только Болливуд, сказочные истории о счастливой и не очень любви. Оно выросло, и теперь выглядит куда серьезнее, чем творчество некоторых режиссеров с мировым именем. Награда Каннского фестиваля за лучшую мужскую роль и лучший сценарий – именно так жюри оценило новую картину иранского режиссера Асгара Фархади «Коммивояжёр».
Сюжет последней работы Фархади не отличается витиеватостью, в нем - два по-настоящему важных героя и только одна история. Эмада (Шахаб Хоссейни )и Рану (Таране Алидости) многое связывает. Они партнеры по сцене, муж и жена, счастливая семейная пара, объединенная мечтой о ребенке. Помимо театра, Эмад преподает в школе, его доверительному отношению с учениками можно только позавидовать. Но внезапно в их жизни появляется трещина: сначала – на оконном стекле полуразрушенного дома, из которого Рана и Эмад вынуждены эвакуироваться и срочно искать жилье, потом – в супружеских отношениях. В новом фильме Фархади снимает очередное «табу» с запретной темы чуждого нам иранского мира. Опыт предыдущей картины «Развод Надера и Симин» показал, что общество еще далеко от понимания современной мусульманской культуры, но готово принять её и оценить – тогда Оскар-2012 в номинации «Лучший фильм на иностранном языке» отправился в руки Асгара.
Трагедия «Коммивояжёра» начинается на сцене в прямом смысле этого слова – именно так называется пьеса, которую усердно репетирует труппа Раны и Эмада. У национальной культуры Востока достаточно балластов, не дающих ей развиваться - Фархади находит их везде. К примеру, один из актеров труппы еле сдерживает смех, когда из-за кулис, по сценарию, выбегает «полуголая развратная дама», старательно укутанная в чадру. Актер смеется, дама в смятении, труппа останавливает игру. С одной стороны – забавный для зрителя кадр, с другой – реальная, насущная проблема.Драма «Коммивояжер» вышла на финишную прямую к «Оскару», оставив позади Кончаловский «Рай», и ряд недовольных вместе с ним. Скорее всего, тема насилия, заявленная Фархади, оказалась для аудитории более болезненной и вместе с тем – близкой. Большую роль сыграла неоднозначность трактовки этой картины – между Раной и Эмадом действительно пробежала трещина, но можно ли её склеить?
