Вы, дорогие дети, не думайте, вы делайте

Банально, но верно: единственное, чего мне не хватает в современной школе — это свобода. Свобода мысли и действий.

То есть свобода присутствует, есть. Но фейковая. Её иногда предоставляют ученикам как величайшее благо — «ребята, когда мы с вами будем писать итоговую контрольную: завтра или в четверг?» Очень сильно вряд ли в ответ прозвучит простое контрпредложение: а давайте мы сами решим, писать её или не писать? Может, и прозвучит. Но на его автора посмотрят как на юродивого. И, да, уверяю вас, что если такие предложения считались в школе нормальным явлением, отказы писать случались бы в разы реже, чем сейчас. Просто потому что было бы право выбора.

Нормальная, настоящая свобода — это возможность, когда пишешь сочинение, ради содержания отступать от привычного трёхпунктового плана и официально, формально получать за это хорошую оценку. Возможность обсуждать на уроке то, что обсуждается, а не то, что написано в поурочных разработках и программах. И, самое банальное, но и самое главное: свобода — это возможность быть не как все и, будучи не как все, избегать общественного порицания. Школа взращивает в нас нормальных, удобных обществу людей, которые на любое видимое отклонение реагируют агрессивно или подчёркнуто индифферентно — хотя внутри и стучит молотом по наковальне мысль о том, что что-то в этом не так. Да. Мысль права.

Не так.

Школа бесчеловечно и с холодным беспристрастием убивает желание учиться ради знаний и развития себя как личности; в итоге мы учимся ради школы и общественного признания. Мне как хорошему ученику приходится обманывать себя: я убеждаю своего внутреннего протестующего, что мне интересно учиться, хотя на деле от этого интереса давно осталась маленькая искорка в тлеющем пепелище. Всего-то ничего: дать ей разгореться, взрастить большое пламя — и процесс обучения пойдёт, полетит на огромных крыльях! Но школе это не нужно. Школе нужно по инструкции залить искорку холодной (по ГОСТу) водой бюрократизма. А позже, когда окончательно потухнет, — проконтролировать: вдруг эффект всё-таки обратный? Ну, а вдруг? Ну пожалуйста! Эх. Давайте в следующий раз побольше воды принесём.
 
Современная школа — это детская колония строгого режима. Вы, дорогие дети, не думайте, вы делайте. Подумают за вас методические пособия — то, что вроде бы должно вас развивать, но почему-то не развивает. Да, мы, учителя, знаем об этом; да, это нормально. Открывайте учебники на странице двести тридцать пять.

Давайте прикинем, что нормальный ребёнок получает взамен одиннадцати с грехом пополам отданных школе лет? Громадный объём знаний, которые можно при желании за пять минут найти в интернете, несколько полезных навыков вроде «как соврать начальнику, что ты застрял в лифте» или «как реально застрять в лифте, чтобы не врать начальнику» — и, после многолетнего натаскивания на ЕГЭ, отсутствие привычки (и, что страшнее, нежелание) действовать без инструкции. А где, спрашивается, нормальные детские качества — любознательность, тяга к знаниям, желание познавать себя и мир? Где так важное в двадцать первом веке умение излагать свои мысли, ориентироваться в информационных потоках, признавать свои ошибки и не бояться новых — чему, казалось бы, уж точно должны были научить? Где, наконец, так ярко когда-то проявлявшиеся таланты (а дети ведь изначально талантливы, главное — вовремя разглядеть)? Эм… Странно. Куда делось? Не могло же сквозь землю провалиться!

Смогло. Провалилось. Вместе со свободой мысли и одиннадцатью годами.

До школы я, по рассказам родителей, быстро и с огромным удовольствием перемножал двузначные числа безо всяких столбиков. Когда же перешёл во второй класс, передо мной замаячил учебник математики — и… Эм. Странно. Куда делось?.. До сих пор помню, как годом позднее сидел над тоненькой книжкой с громоздкими примерами в несколько действий, которые надо было решить столбиком — и хотелось, и вправду, куда-нибудь деться. Лучше назад, в детство, уже тогда так незаметно выбиваемое из-под ног. Талант на столбик — неравноценный обмен получился, ох, неравноценный.

Каноничный пример об авторской позиции на уроках литературы, которая на самом деле ни на грош не авторская, даже объяснять не буду. Все через это проходили. Сколько найдётся в современной школе учителей, допускающих во время уроков мысль о том, что авторская позиция совершенно неважна, а важна исключительно читательская? Единицы. ЕГЭ по литературе, с бичом наступающий на любое инакомыслие, не даёт нормально учить и им. Хотя учитель, конечно, знает, что прав он, а не ЕГЭ. Но он об этом не говорит: если говорить, ЕГЭ никто не сдаст, а что после этого сделают с учителем — представить нетрудно. Двоемыслие в чистом виде: учитель думает одно, а говорит другое, и это нормально. Почему на самом деле это совершенно ненормально — почитайте у Джорджа Оруэлла. Он же, кстати, писал, что речь должна быть минимально завязана на сознании. Так что всё ещё страшнее: сначала — двоемыслие, а после никто и не вспомнит, что у него когда-то была своя точка зрения.

В конце февраля Ольга Голодец предложила считать оптимальной формой класса не прямоугольник, а квадрат — тогда, мол, легче будет подстраиваться под индивидуальные нужды класса. И действительно, будет легче, если найдутся те, кто будет этим заниматься. Только вот метафора со знаменитой картинки, где по классу ходит учитель и обрезает круглые облачка-мысли детей до точно выверенного квадрата, никуда не денется. Появится лишь ещё один повод иронично усмехнуться, грустно вздохнуть, ещё раз грустно вздохнуть и от осознания собственной беспомощности перед лицом всепоглощающей системы народного образования сказать самому себе, повторяя общепринятое: так, ну вот чего ты опять выпендриваешься? Хватит, наигрался, взрослый ведь уже! Делай, как надо — тебе же лучше будет.

Лучше. И мне, и всем нам.



Я уже десять лет как разучился перемножать без столбика. А моя двоюродная сестра — живая, обаятельная, весёлая девочка — сейчас заканчивает второй класс. Она ещё ребёнок, но уже ученик.

Мне за неё страшно.

Мне её очень жаль.

О свободе, таланте, стремлении учиться и о том, как школа всё это убивает