Когда первокурсникам рассказывают о том, что зимой или летом им предстоит проходить практику, они представляют её примерно так: руководители во всём помогают и всему учат, дают ответственные, но интересные задания (или не дают вовсе и всё делают сами), а в конце месяца платят зарплату как настоящим работникам. И кому-то из вас повезёт, если практика окажется такой. Но чаще же всего происходит с точностью до наоборот. Как? Спросили у студентов.
"Мы мылись в холодном озере и работали по 7 часов"
Елизавета Затуло, ИвГУ, археолог:
«Я проходила практику в археологической экспедиции. Мы «копали» памятник пятого тысячелетия до нашей эры, около живописного озера, в лесу.
Каковы мои ожидания? С семилетнего возраста я мечтала стать археологом, найти самые интересные артефакты (кости древних зверей и людей, орудия труда, керамику), жить в экспедиции и делать научные открытия.
Что же вышло? Место проведения раскопок и правда было уникальным и прекрасным, но условия жизни оказались намного сложнее, чем я ожидала: мы мылись в холодном стоячем озере, работали сменами по 7 часов с ежедневными переработками, нам не хватало еды и воды, а спала я буквально на холодной земле. Да и связи с внешним миром у нас не было.
Найти мне удалось немного отщепов кремня, которые получались у древних людей при изготовлении орудий труда. Ничего удивительного для археолога.
В итоге могу сказать, что очень тяжелый труд дал мне лишь опыт выживания в невероятно тяжёлых условиях, где я ещё и заболела. Правда об опыте научного исследования говорить не приходится».
"Наверное, это была самя лёгкая практика из существующих"
Даша Палилова, Ивановский государственный политехнический университет, специалист в сфере туризма и социально-культурного сервиса:
«После первого курса у нас была так называемая ознакомительная практика. Всю нашу группу повезли в Плёс, Ивановская область. Нам показали город, музеи, парки и горы, рассказали об истории Плёса. Было здорово, потому что мы сами стали на время туристами. Это помогло со стороны посмотреть, как можно заинтересовать гостей и как нужно представлять туристические объекты. Наверное, это была самая лёгкая практика из существующих.
Уже после второго курса я проходила практику в летней IT-школе для детей от 13 до 17 лет. Я отвечала за внеучебную программу: квесты по городу, квизы, конкурсы, игры, эстафеты. Всю практику было очень весело, но особенно запомнился один день, когда мы играли в настольную игру: фигурками были сами дети, и нужно было выполнять различные задания, указанные на клетках. Ученики часто попадали на клетку «Спой песню». Так вот если одни пели «В лесу родилась ёлочка», то другие исполняли хиты Инстасамки, и это было очень забавно.
И ещё одним большим плюсом было, что нам, голодным студентам, всегда доставались дополнительные порции в столовой при этой школе».
Таинственный цех и разговоры на турецком
«Я проходила практику в пресс-службе Ивановской области. И в один из дней по заданию куратора мы поехали на текстильную фабрику, большей частью работников которой были мужчины из Турции. Туда же приехал губернатор, которому сразу же стали показывать все цехи фабрики. Его отвели в одно из помещений, в которое не пустили журналистов, и я с ещё одной практиканткой решили узнать, что же скрывается за этими таинственными дверями. Мы подошли к одному из работников, на наш вопрос «Извините, что находится за этой дверью?» он, не раздумывая, начал бормотать что-то по-турецки. Мы, естественно, ничего не поняли. Решили спросить, знает ли он английский, но на наше «Ду ю спик инглиш?» он продолжал отвечать по-турецки.
Пять минут мы пытались не только на русско-английском, но и с помощью жестов объяснить, что мы хотим. Работник, уставший, по всей видимости, от амбициозных студенток, что-то хотевших от него в 10 утра, решил, что пора это заканчивать. Он повернулся к своему коллеге и на чистом русском крикнул: «Эй, тут с тобой хотят поговорить». Опешив, мы выслушали от второго работника все подробности о цехе за дверями, а затем отправились гадать: турок хотел от нас просто «избавиться» или его специально научили одной этой фразе и за годы тренировок он напрочь избавился от акцента?»
«Таня, педагог должен быть всесторонне развит»
Татьяна Евдокимова, Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского, учитель музыки:
«Мне запомнилась история с зимней практики, которую я проходила, будучи студенткой колледжа. Мы с одногруппницами ходили в школы и проводили уроки как учителя музыки, отвечали за концерты и музыкально-организационную деятельность.
И вот приближается Новый год, мы усердно готовимся к концерту, распределяем роли. Мне тогда досталась роль ведущей, и я, как человек ответственный, написала сценарий, раздала всем слова и задачи, сама всё выучила.
Вот только в день концерта, за пять минут до его начала мы узнаём, что девочка, которая должна была сидеть за диджейским пультом, не придёт. И заменить её некому. Мне пришлось за 5 минут разбираться во всех кнопочках и садиться за пульт. И сценарий, который я повторяла всю ночь, благополучно улетел в угол стола.
Концерт, мы, конечно, провели, и все даже остались довольны. Кроме меня, потому что я не везде успевала включать нужные переключатели. После концерта я пошла к своему преподавателю рассказывать обо всём, что произошло, а она сказала мне одну фразу, которую я запомнила на всю жизнь: «Таня, педагог должен быть всесторонне развит».
Конечно, мои возмущения были огромны, но я для себя вынесла хороший урок о том, что в жизни нужно быть готовым ко всему. Особенно учителям».
"Меня везут убивать!"
Полина Анцыфрова, ИвГУ, проходила практику как журналист
«Я проходила практику на одном из телеканалов города. В один из дней писала статью, которая не предвещала беды, но в итоге оказалась самой сложной за всю практику.
В тот день я приехала в редакцию с хорошим настроением, так как уже знала, о чем буду писать. Мне предстояло рассказать о тяжелоатлете Викторе Степанове, известном в России как Железный Геркулес. За день до этого я взяла у него интервью.
Я достаточно быстро написала материал, отправила редактору. Он всё утвердил, и статья полетела на сайт. Весь оставшийся день было, откровенно говоря, скучно.
В 16:00 мне позвонил тот самый Виктор. Здесь и началось всё «веселье», или, как сказала мне одна из журналисток телеканала: «Добро пожаловать в профессию!». Герой позвонил и сказал, что к нему едут киллеры из-за моей статьи. Сначала я подумала, что это шутка и особо не паниковала, но когда он перезвонил уже на рабочий телефон, у меня возникли сомнения. Я пошла посоветоваться с коллегой, мы посмеялись, исправили немного материал так, как хотел герой, и на этом успокоились.
Через 20 минут Виктор снова позвонил мне. Во время разговора я услышала, что он куда-то едет. Я решила поинтересоваться, куда именно, на что он ответил мне: «Я не знаю, меня везут убивать». Я сбросила, потому что была рассержена и растеряна. Такого ведь просто не могло быть!
Через 30 минут этот 58-летний мужчина завалился в редакцию и, упав на колени, стал просить удалить статью. Редактор, конечно, удалил, хоть мы ничего и не поняли.
Через какое-то время герой статьи сидел в моей редакции и пил чай, а я плакала, потому что очень устала от всей этой истории».
Лучший врач - голодный врач
Андрей Никонов, Ивановская государственная медицинская академия, врач:
«Так получилось, что мне пришлось совмещать практику врачом с работой медбратом. В один из дней практики я пришёл после шестнадцатичасовой смены на работе, без заезда домой. Это значит, что с вечера прошлого дня я не ел, и был, конечно, очень голодный. Практиковаться предстояло с 8 утра до 12 часов дня.
В первые два часа у нас были обходы больных, конференция с врачами, обсуждение историй болезни. Потом руководитель поручила нам с одногруппниками заполнять медицинские данные на пациентов в электронной системе. Это дело немного нудное и требует максимальной концентрации внимания. А я в это время думал только о том, как бы поесть и где бы попить.
Со мной в кабинете в этот день часто сидел врач, который не курировал нашу практику. Он только-только пришёл на работу из дома и говорит: «Что-то я такой голодный! Надо бы чайку поставить». Он вскипятил чайник, достал шоколадку и минут 10 чаевничал. Всё это время я слушал, как он шуршит фольгой и разламывает шоколадку. Мой желудок уже начал переваривать сам себя, но я держался.
Проходит примерно 30 минут. Этот врач возвращается в кабинет со словами: «Что-то мне так есть хочется…» Затем достаёт из холодильника контейнеры с салатом, домашними котлетами и картошкой, разогревает это всё в микроволновке и приступает к трапезе. Из контейнеров идёт манящий пар, аромат котлеток разносится по всей ординаторской. Я сижу, глотаю слюну, стараюсь на него не смотреть. Но думаю только о еде.
Потом нас снова позвали на обход больных, я более менее отвлёкся. Спустя примерно час я возвращаюсь в кабинет, а там этот же врач ставит чайник, достаёт из холодильника икру мойвы и чёрный хлеб. И начинает икру на хлеб намазывать, прямо как в рекламе. Я посмотрел на него пожирающим взглядом и подумал: «Вот ты!.. выбрал день, когда поесть». Ещё какое-то время мне пришлось наблюдать, как он с наслаждением ест эти бутерброды и запивает чаем.
Как только нас отпустили, я побежал в магазин, купил себе банку этой икры и дома съел штук пять бутербродов».
«Единственный, кто имеет право говорить тебе, что писать, а что нет — это никто»
Алёна Кордюкова, РГГУ, журналист:
«Этим летом я работала судебным репортёром в «Московском комсомольце», и это было очень тяжело. Мне приходилось ездить по судам, что было непривычно и страшно.
До сих пор помню то утро, когда мне позвонил редактор и сказал, что я еду в Мосгорсуд. Там у меня возникли проблемы, так как это был первый мой суд, да мне ещё и не сделали аккредитацию.
Конечно, редактор сказал мне, что он звонил и получил разрешение на нахождение журналиста, но какая-то женщина в зале начала приставать ко мне с расспросами о том, кто я такая и что я здесь забыла. Оказалось, что она — жена подсудимого, и ей очень не хотелось, чтобы я присутствовала и записывала.
Я разнервничалась и испугалась, уже чуть ли не в слезах позвонила редактору. Он сказал мне: «Единственный, кто имеет право говорить тебе, что писать, а что нет — это никто». Может, это верно, но меня трясло всё заседание. После судья сказала, что я всё-таки не имела права находиться там, но никто ничего мне за это не сделал.
Материал я сдала, но он получился плохим. Не удивительно, учитывая тот факт, что моё первое посещение суда было таким.
Ещё один ужас я испытала, когда меня отправили домой к Юрию Шатунову после его смерти. Редактор сказал, что я должна попасть в квартиру, но я не представляла, каким образом. Я просто стояла перед его домом и нервничала, пока не приехали журналисты с телеканала «Звезда» и из «Известий». Мы собрались все вместе, и так и ходили кучкой, фотографировали, приставали к жителям с расспросами. Когда мы подошли к дверям квартиры Шатунова, журналистка «Звезды» пошутила: «А давайте мы все сейчас позвоним редакторам, скажем, что мы постучались и нам не открыли?»»
Мы не знаем, как сложится ваша практика. Возможно, вам будет так же легко и интересно, как Даше Палиловой. Или так же трудно, как Елизавете Затуло. Но, поверьте, лучше, чтобы сложно было на практике, чем на работе. И если вы считаете так же - переходите сюда!