Я стою в Менделевском скверике – тихой обители местных универсантов – как вдруг слышу громкий, прямо нечеловеческий рык. Вздрагиваю, но тут же успокаиваюсь, вспоминая что через дорогу Сад Меншикова – там сегодня собираются рокеры всех мастей и возрастов на свой ежегодный фестиваль «ЖИВОЙ!».
«Почему “живой”?» – спрашиваю я шефа пару дней назад, когда он выдает мне редакционное задание. Тот, не отрываясь от правки очередного опуса, только бурчит: «Потому что большинство считает, что рок-н-ролл давно мертв». «А это не так?» – пытаюсь осторожно поспорить. Собеседник поднимает глаза, как-то сочувственно вздыхает и, щелкая по клавиатуре, запускает ролик на Ютубе. Меня едва ли не сшибает со стула драйвом…
На экране компьютера – красивые парни в цветных рубашках и резвые девчонки в винтажных юбках. Они крутятся, вертятся, почти летают, отбивая по паркету ритм культовой песни Билла Хейли «Рок вокруг часов». «Так раньше танцевали везде: в клубах, на конкурсах, студенческих вечеринках, даже на городских площадях. Для поколения пятидесятых рок-н-ролл был не просто музыкой. Он был умопомрачением, эпидемией, источником бешеной энергии, – объясняет шеф. – Жив он или нет? Сходи и проверь».
Тряхнем стариной
Сейчас, около входа в Сад Меншикова, осматриваюсь. Небольшая очередь – много взрослых людей. С досадой подмечаю, что одеты они в повседневные футболки, шорты и кроссовки. Внимание привлекает лишь обладательница красного парадно-выходного платья: ощущение, будто упорхнула со светского бранча. Вспоминаю несостоявшийся в редакции спор. «Рок-н-ролл возрождается? – хмыкаю. – По-моему, вырождается».
Этого высокого, плотно сбитого парня Футболистом прозвала
я сама за синюю спортивную форму. Еще несколько минут назад он был недалеко от
меня и словно разминался перед тренировкой: вращал тазом, руками, шеей. Теперь –
безудержно пляшет. Его движения – хаотичные, размашистые, нечеткие, далекие от
тех, которые я видела на Ютубе, но то, что парень задал темп, – это точно. Взять
интервью? Нет. Не хочу убить его вайб.
Футболист змейкой носится между рядами людей и, похоже, заводит, тормошит их. Взрослые серьезные гости, примерные семьянины и ухоженные дамы, начинают покачиваться, подпевать, а когда дело доходит до «Небо плачет по Шуту», – проникновенного некролога в честь легендарного Горшка – вовсе поднимают «козу». Кажется, одежда и возраст обманчивы. Люди, за которыми я наблюдаю, не просто знают о роке – они сами когда-то трясли головой под песни «КиШа».
«Хорошо, – думаю я. – Стариной тряхнули. Что дальше?»
В роке только девушки
Чуть позже подтягиваются молодые ребята. Большинство
из них, как ни странно, девушки. Яркие волосы, причудливый макияж, короткие юбки,
массивные ботинки. Ходят группками по три-четыре человека. Я бегаю от одной
фанатки к другой и допытываюсь, чье выступление они ждут больше всего. Лавина
странных словосочетаний обрушивается на меня: «Операция пластилин», «Теория
воздухоплавания», «Космонавтов нет»… Не знаю ни одной группы, но мило,
подбадривающе улыбаюсь. Может, зря я взялась за это редакционное задание? С Doja Cat в
плейлисте на сегодняшнем празднике жизни чувствую себя лишним элементом…
Благо, фестиваль предлагает и иные развлечения. Мы с Алией попадаем в импровизированный видеосалон, обставленный кучей кассет и включенных пузатых телевизоров. У входа – аккуратные женские туфли. На диване – незнакомка в строгом костюме. Как ее сюда занесло? Девушка увлеченно пишет в ежедневнике и почти не следит за фильмом. Актеры говорят по-английски, я различаю слова «Jewish» и «Christ» – конечно, «Иисус Христос – суперзвезда»! Несколько раз порываюсь нарушить молчание, но не решаюсь. Может, рок-опера настраивает на рабочий лад?
Движемся в сторону «Школы рока» – здесь всех желающих обучают игре на гитаре и барабанах. Правда, педагога по ударным нет, и задорная, полная энтузиазма гостья фестиваля, которая села за инструмент раньше меня, долбит от души, рождая оглушительную какофонию. Я морщусь и сжимаюсь всем телом, а на ее лице – азарт и сосредоточенность. Звучит откровенно плохо, зато, наверно, по-бунтарски. Администратор Школы недовольно выдает: «Ничего личного, просто очень громко». Потом беру палочки я и вспоминаю, как в восьмом классе маршировала по улицам родного города на 9 мая, – гордо отбиваю пионерское «Бей, барабанщик». Упрекаю в отсутствии рок-н-ролльности других, а сама?..
Далее навещаем поэтический кружок: поклонники Иосифа Бродского и Роберта Рождественского расположились подальше от шумного веселья. Замечаю желтые подмостки и маленький столик, на котором возвышается том Михаила Булгакова «Морфий». Народа – чуть больше, чем полтора человека. Ведущий, завидев меня и Алию, с надеждой подзывает, мол «давайте, прочитайте что-нибудь!». Я считываю в его взгляде жалобное «пожалуйста», испуганно мотаю головой и складываю руки крестом: «Нет, позориться не планирую. По крайней мере, сегодня…».
Вдруг розоволосая девчонка смело взбирается на подмостки и начинает петь. Голос бодрый и ровный, подрагивает лишь в моментах, где нужно тянуть ноты: «Я стал сильнее и теперь я не лягу к маме. Но чудовища не пришли – я прождал их целую ночь…». «“Дайте танк”! – Доходит до меня, – это строчки группы “Дайте танк”!». Неужели я вписалась в девчачью рокерскую тусовку?
Преемственность поколений
Ближе к вечеру небо затягивает тяжелыми тучами. «Обещали дождь, а его почему-то нет, – констатирует со сцены солист очередного бенда. – Ничего, нашаманим!». Та самая женщина в красном платье возмущается: «Зачем он нужен? Лучше бы отшаманил!». Но отшаманить не выходит – поднимается ветер, и я предчувствую скорую морось.
Случайно нахожу родственную душу – Александра, который тоже умудрился прийти на рок-фестиваль в очках для зрения. Он оказался моим ровесником. Мы отвешиваем друг другу неуклюжие комплименты в духе «26 лет? А выглядишь младше», и парень объясняет мне, как работает музыкальный марафон. Здесь выступают только те артисты, которые проходят отборочные испытания. Именно этим «ЖИВОЙ!» и хорош: открывает публике молодых, еще непризнанных гениев.
Когда грянул ливень, укрываемся под крышей концертной площадки «Сердце». Там играет группа с трудновыговариваем названием PRVZNST, что расшифровывается как «привязанность». Алия гуглит ее. «Всего три трека?» – удивляется. Пока напарница фотографирует, пытаюсь разобрать слова, которые рычит в микрофон вокалист. Не его ли репетицию я слышала в Менделеевском сквере? Сдаюсь, неожиданно для себя отмечая, что слова не столь важны. Главное – напор, эмоции, отдача. Сила, с которой бьют по струнам гитар музыканты, – выразительнее любых зарифмованных строчек. Очевидно, что эти ребята верят в рок так же, как верят их поклонники.
Пару часов назад юные фанаты единогласно кричали мне в диктофон: «Рок возрождается!». Однако Александр настроен скептически: «“Локальный” рок жив везде – в каждой стране есть выдающиеся таланты. “Глобальный” же рок, который исполняют мировые звезды, пожалуй, умирает…» Я реалист и понимаю, что мой новый знакомый в чем-то прав. Загляните в музыкальные чарты: рок-культуру сегодня оттеснили попса и рэп, а само движение стало малочисленным, камерным, и в то же время более сплоченным, даже… Уютным?
Дождь стихает – мы выходим на улицу. Выступает «ТАЙМСКВЕР». Вокруг уже знакомые лица: с кем-то я разговаривала, кого-то просто замечала в толпе. Взрослые сгустились под навесом, а молодежь танцует около сцены и не поет – голосит. Преемственность поколений? Люди порывисто двигаются: вскидывают руки, хлопают, прыгают, непроизвольно сталкиваясь друг с другом. Многие без зонтов: мокрая одежда, прилипшие к щекам пряди волос, потекший макияж, но неизменно счастливые горящие глаза.
В этот момент осознаю: мне все-таки удалось прочувствовать рок-н-ролльность. Да, она разительно отличается от той холеной, щегловатой рок-н-ролльности пятидесятых, однако она есть. Я вижу ее в беззаветной преданности людей, в их мятежном запале, в их заразительной, неиссякаемой живости. Вот они – современные «умопомрачение, эпидемия и источник бешеной энергии». Короче, жаль, что вас не было с нами…
Распрощавшись с Алией, сажусь в метро и открываю плейлист. Пытаюсь вспомнить ответы рокеров на мой вопрос о том, что я, как дилетант, могу послушать. «Мертвые дельфины», «Площадь Восстания», «Шары», «ГУДТАЙМС», Wildways… Ничего не забыла? В любом случае, на первое время хватит и этого – Doja Cat пока постоит на паузе.
